Комсомолец 3 (СИ)

— Александр Иванович, — сказал он. — Я обещал Даше, что не полезу к вам с расспросами. И если она узнает, что я не сдержался — наверняка расстроится. А может, и устроит мне скандал: честно говоря, мы пока ни разу не скандалили. Но… я так не могу. Наверное, издержки профессии. Всё ломаю голову, пытаюсь понять… как вы это делаете. Александр Иванович, откуда вы получаете информацию?

— Какую информацию? — спросил я.

— О преступлениях. Я допускаю, что в деле Жидкова всё просто и понятно: вы стали свидетелем его преступлений, как утверждали по телефону, или вам о его делах рассказали. Это единственное связанное с вами дело, которое я могу для себя объяснить — чётко понять: как, что и почему. Ну, с небольшой натяжкой, могу поверить и в ваши объяснения по поводу нападения на Альбину Александровну. Но другие случаи…

Сергей Андреевич пожал плечами.

— Я не говорю о вашей стычке с Кузиным — то отдельная история, — сказал капитан. — Мне непонятно, как вы очутились двадцать пятого января в Пушкинском парке. Подозреваемая чистосердечно призналась в содеянном. Но твердила, что выдумала ваше приглашение в парк — я узнавал. Вы же утверждали другое — без всяких доказательств. И если в те ваши слова я ещё мог бы поверить… с трудом, но мог бы. То я не понимаю…

Александров покачал головой.

— Четырнадцатого марта, — сказал он, — вы были в институте, когда Альбина Александровна сообщила Валицкому о поступке своей матери. Вы от меня узнали о побеге Кузина. Я допускаю, опять же, что вы сразу отправились к гражданке Нежиной. Принесли с собой огнестрельное оружие — чтобы… не знаю зачем, но не это важно. Потом вы отправились к седьмой подстанции и устроили там засаду.

Сергей Андреевич потёр усы.

— Вы уже знали, кто и когда появится около того пустыря? — спросил он. — Я бы ещё понял, если бы вы явились туда следом за Валицким. Возможно, вы его подозревали; возможно, разгадали его намерения; возможно, выследили. В это я бы поверил… мог бы поверить. Но вы не могли знать заранее, что он нападёт на женщину именно в том месте. Только не говорите, что вы сами оказались там случайно!

Александров замолчал — огляделся, словно проверяя, не подслушивал ли кто наш разговор.

«Роман Георгиевич наверняка слышал от Альбины историю о том, где на неё напал хулиган. Как настоящий маньяк-профи, он не мог не отметить, насколько удобное там место для нападения на женщин», — мысленно возразил я милиционеру.

Но не сказал это вслух.

— Александр Иванович, — продолжил Александров. — Пусть одно преступление вы раскрыли случайно. Пусть вам повезло спасти Альбину Александровну. Пусть вы «угадали», где Валицкий нападёт на Дашу. Но… столько случаев «везения» за сравнительно небольшой отрезок времени — это уже похоже на работу большой организации. Не верится, что всё это совершил один единственный «простой советский студент».

Капитан постучал ладонью по портфелю — звякнули металлические пряжки.

— Я наводил о вас справки, Александр Иванович. С того самого дня, когда Даша назвала мне имя своего спасителя — ваше имя. Она просила меня держать информацию о «будёновце» в тайне. И я скорее нарушу закон, чем данное ей обещание. Но я о вас всё же поспрашивал. И едва ли ни поминутно выяснил ваш распорядок дня, начиная с первого сентября прошлого года. Не нашёл в нём времени для тайных встреч.

Александров хмыкнул.

— Вы нечасто выпадали из зоны видимости окружающих, — сказал он. — Но и в тех случаях я чаще всего понимал, куда вы исчезали — зная о похождениях «будёновца». Вы долгое время вели жизнь обычного человека. Потом вдруг срывались — мчались на другой конец города, чтобы кого-то спасти. Будто получали задание. Вот только от кого? И каким образом? Я никогда не верил в мистику, но в вашем случае…

— В моём случае никакой мистики нет, Сергей Андреевич, — сказал я. — Только наука. Точнее — математика. Если вы изучали мою жизнь… хотя бы последние месяцы, то должны были слышать о моём увлечении.

Капитан кивнул.

— Дарья Степановна говорила, что вы читали в больничной палате учебники. Её удивило, что даже в больнице вы уделяли учёбе много времени.

— Чтение тех учебников было не больше, чем отдыхом от моих собственных рассуждений и научных изысканий. Математика — это моё призвание, Сергей Андреевич. Я всё больше подозреваю, что достиг в ней недосягаемых для нынешнего поколения учёных высот. Как бы это хвастливо ни звучало. Я математический гений, не побоюсь этого слова. Но не успел пока убедить в этом человечество.

«А ещё я очень скромный, — промелькнула мысль. — И честный».

— Сергей Андреевич, я не первый учёный, который заподозрил, что математика способна описать и предсказать нашу жизнь, — сказал я. — Но я первый, кто сумел доказать это на практике. Назвал своё открытие «математическая философия Усика». Моё открытие не только описывает в цифрах всё, что мы видим вокруг себя и нас самих. Оно говорит, что случится в будущем. Вы понимаете, о чём я говорю? Нет? Смотрите.

Развёл руками.