Комсомолец

Сестренки, по моей просьбе, тоже называли меня Михайло, правда, поудивлялись. Но не противились и быстро привыкли. Двигались мы в сторону Москвы не сказать что спешно, делая в среднем по тридцать — тридцать пять километров за световой день и вставая лагерем для ночевки. За эти дни мы всего раз переночевали в деревне, у одной доброй женщины на сеновале, в другой раз простояли у одного живописного озера рядом с лесом три дня. Я тогда из нагана подстрелил зайца — живность совсем непуганая была. А свежее мясо очень хорошо пошло на ужин.

К концу путешествия, пять дней назад, я стал потихоньку разрабатывать левую руку, даже играл довольно тяжелым глиняным шариком, что слепила и обожгла на солнце Аля. Потихоньку был виден прогресс. А три дня назад один фельдшер в населенном пункте, что мы проезжали, снял повязку и, внимательно осмотрев раны на груди и спине, уверенно сообщил, что повязка мне больше не нужна, однако пластырем и тампонами закрыл их, но это больше от пыли. Но я все равно пока руку держал в косынке, пользуясь только правой. Берегся пока.

Путешествие прошло спокойно. На удивление без попыток ограблений и тому подобного, хотя страна бурлила, с фронтов шли неутешительные вести. За эти двадцати три дня нас всего трижды останавливали для проверки, а так вообще никаких проблем.

— Как куда? — удивился я. — Постой искать будем. Найдем, где можно пожить пару недель, а там видно будет… О, кстати, вон три женщины у колонки судачат. Ведра уже полные стоят, а языками чешут. Аль, подержи поводья, я схожу, узнаю.

После въезда на окраины Москвы мы свернули на первом же перекрестке в тихую озелененную улицу, где буквально через двести метров заметили у колонки эту троицу.

Аля приняла у меня поводья и натянула их, звонко крикнув Красавцу:

— Тпру-у! Куда пошел?

Тот сделал несколько шагов вперед, чтобы дотянуться до ветви березы, растущей с краю дороги. Оставив повозку позади, я все так же с рукой в косынке подошел к кумушкам, которые, прервав беседу, с любопытством нас разглядывали, и, вежливо поздоровавшись, задал интересующий меня вопрос. С задумчивым интересом посмотрев на коня и сестер, одна из женщин, лет сорока на вид, спросила:

— Беженцы, что ль?

— Да, — коротко ответил я.

— Трудно вам будет, много таких с войны-то приехали, — на миг задумавшись, она продолжила: — Вот там за поворотом дом будет. Второй он, не ошибешься, там на воротах петухи вырезаны. Попробуй к хозяйке обратиться. Она одна, сына в прошлую войну с финнами схоронила. Может, примет. Марьей Авдотьевной ее звать.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Вернувшись, я взял поводья правой рукой и хлестнул по крупу Красавца, который все-таки дотянулся до соблазнившей его ветви.

— Подсказали один дом, сейчас узнаем.

Свернув на нужном повороте, мы подкатили к тем воротам, где были очень искусно вырезаны петухи. Оставив повозку на попечение сестер, я постучался, во дворе сразу же забрехала собака. Ей пару раз ответил Шмель, возмущенный, что покушаются на его хозяев.

— Кто там? — услышал я далекий окрик. Судя по нему, женщина находилась не дома, а в огороде.

— Мы насчет постоя! — крикнул я в ответ.

— Подождите минутку, — расслышал я.

Через пару минут одна створка ворот открылась, и на улицу вышла довольно дородная женщина лет сорока пяти с приятным округлым лицом и волосами, завязанными на затылке в пучок.

— Извините, но на постой я вас взять не могу, два дня назад родственники приехали из Минска, мест не осталось. Шесть человек приехало.

— Может, что посоветуете?

На миг задумавшись, женщина неуверенно предложила:

— Хотя если вы ненадолго, то можете у меня в амбаре ночевать. Туда и повозка, и конь ваш войдет, наверху на сеновале спать можете. А столоваться можно в саду. Там стол и летняя кухня, мы так и делаем.

— Хм, меня это предложение устраивает, самое большое, мы задержимся у вас на месяц. Однако хотелось бы поговорить о плате. Мы готовы оплачивать трудоднями. Хорошо?

— Деньги бы не взяла, а от помощи не откажусь. Закатывайте телегу во двор и можете устраиваться в амбаре… Шарик, хватит лаять! — крикнула хозяйка довольно старому псу и помогла мне отворить створки ворот.

— Как вас звать-то?

— Ой, извините, моя вина. Разрешите представиться, Евгений Иванов, мои сводные сестры Аля и Ольга. Мы из Луцка.

— Хорошо, как меня зовут, вы знаете. Добавлю только, что не сегодня-завтра участковый милиционер придет, он всех записывает новеньких.

— Хорошо. Пусть приходит, нам скрывать нечего.

Дальше была хозяйственная суета. Я задом загнал повозку в амбар, решив отметиться в местном управлении на следующий день, после чего, расседлав Красавца, отвел его в пустое стойло, где когда-то давно держали хозяйского коня.