Кому мы обязаны «Афганом»?

«Программа правительства Тараки, — говорилось в политическом письме посольства, — преследует задачу — обеспечение интересов трудящегося населения на основе коренной перестройки социально-политической структуры общества и ликвидации влияния неоколониализма и империализма. В беседе с послом 29 апреля Тараки говорил, что Афганистан, следуя марксизму-ленинизму, пойдет по пути строительства социализма и будет принадлежать к социалистическому лагерю». [120]

Более того, генсек НДПА не стеснялся заявлять о том, что афганские коммунисты «утрут нос» Старой площади. Как свидетельствует в своих мемуарах В. Крючков, Тараки рассуждал о том, что НДПА, решившись на революцию и добившись победы, была права исторически, а вот Москва со своим скептицизмом — как раз нет.

«То, что сделано в Советском Союзе за шестьдесят лет советской власти, в Афганистане будет осуществлено за пять лет», [121]— восклицал президент.

На вопрос, какой будет позиция новой власти в отношении ислама, последовал примечательный ответ: «Приезжайте к нам через год — и вы увидите, что наши мечети окажутся пустыми». [122]

О безоговорочном согласии Кабула следовать курсу внешней политики, указанному Старой площадью, говорило заявление Н. М. Тараки о том, что «Афганистан будет поддерживать национально-освободительные движения в Азии, Африке и Латинской Америке».

Видя, что перед ними открыт «зеленый свет», советники занялись делом.

Советская партийная и государственная структуры, советский уклад общественной жизни со всеми его плюсами и минусами, советская мораль и риторика — все это стало механически внедряться в будни еще не стряхнувшего с себя феодальные порядки афганского общества.

Правящая партия государства — НДПА — выстраивалась по лекалам КПСС: всесильный генеральный секретарь, могущественное политбюро, центральный комитет, парткомы провинций, городов и уездов. Все партийные органы стали руководствоваться принципом «демократического централизма», обладая при этом регулирующими и контролирующими функциями в отношении государственных и общественных структур. Пользуясь, таким образом, неограниченной властью и не неся никакой ответственности, партия еще и присваивала себе весьма существенные привилегии бытового характера. Все как у шурави.

Общественные организации ДРА: женские, молодежные, спортивные и пр. — играли роль придатков НДПА. Опять же, как у шурави. Даже пионерские организации украшались атрибутами явно просоветского происхождения.

В системе просвещения стала усиленно внедряться советская методика преподавания. А среди учебных предметов на первый план выдвигалось изучение основ марксизма-ленинизма.

Афганцы на добровольно-принудительной основе начали участвовать в субботниках, в трудовых соревнованиях по месту работы, в нескончаемых мероприятиях организационно-пропагандистского характера, разного рода совещаниях, конференциях, заседаниях, семинарах, пленумах. Для членов партии проводились даже читки произведений Л. И. Брежнева «Малая земля» и «Возрождение».

Одним словом, усилиями советских советников создавалась картина бурной созидательной работы чрезвычайно громоздкой, афганской, партийно-бюрократической машины марки «Сделано в СССР». И так же, как у шурави, принимались решения и резолюции, которые затем, как правило, забалтывались, превращаясь в никому не нужный канцелярский хлам.

Навязывая, как и монголам, советскую модель социалистического строительства, Старая площадь наступала на одни и те же грабли: вторгалась в чужой монастырь со своим уставом. Вторгалась, будучи убежденной в том, что только марксистские догмы могут быть надежной основой и единственным универсальным средством решения любых проблем, в том числе и таких, как переход из феодализма в социализм, минуя стадию капитализма.

Это принципиальное заблуждение имело губительные последствия, особенно при проведении социально-экономических преобразований в афганской деревне.

Желая потрафить своим учителям-шурави, Н. М. Тараки всячески убеждал их в том, что предложенный ими план перевода афганской деревни на рельсы социалистического развития просто обречен на грандиозный успех. В течении каких-нибудь пяти лет, клялся он, афганские крестьяне объединятся в колхозы и совхозы. И проблема коллективизации, таким образом, будет решена окончательно и бесповоротно.

Чтобы представить себе масштабность и сложность задач, о которых так легкомысленно рассуждал генсек НДПА, достаточно, хотя бы в общих чертах познакомиться с традиционным обликом афганского села и жизнью его обитателей.

* * *

Крестьяне составляли почти девяносто процентов 16-ти, а по другим данным, 18-миллионного населения Афганистана. Подавляющее большинство из них вело оседлый образ жизни, в кишлаках. Хотя были и кочевники — около трех миллионов человек.

Всего в стране насчитывалось тогда 22 750 кишлаков, разбросанных далеко друг от друга на склонах и в ущельях Гиндукуша, Паропамиза, Кохи-Баба и других горных систем, на долю которых приходится четыре пятых всей территории страны.