Кому мы обязаны «Афганом»?

«Мятежники стараются «расквасить нос» халькистскому режиму, — докладывал в госдеп временный поверенный в делах США в ДРА Флейтон, — чтобы свести на нет часто повторяемые халькистским руководством заявления о том, что оно пользуется «горячей поддержкой девяноста восьми процентов афганского населения»… Могут ли халькисты выстоять или они будут вынуждены призвать русских?.. Халькисты несомненно понимают, что приглашение в страну войск может полностью дискредитировать их в глазах большинства афганцев (включая тех, кто хотел дать им шанс модернизировать и вытащить страну из вековой феодальной трясины). Поэтому халькисты явно считают этот шаг последней своей надеждой. Этот момент еще не наступил». [127]

Но скоро должен был наступить. И халькисты к нему готовились.

Об этом достаточно убедительно свидетельствует предпринятый Н. Тараки 5 декабря 1978 г. визит в Москву. Это был его первый официальный визит за границу в качестве главы Демократической Республики Афганистан. Москва приняла его радушно. На состоявшихся переговорах на высшем уровне советское руководство с удовлетворением и нескрываемым оптимизмом оценило деятельность НДПА по социалистической перестройке афганского общества.

Кульминацией визита стало подписание, причем по инициативе Кабула, «Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и ДРА». Ключевой в договоре была 4-я статья, которая предусматривала возможность ввода в Афганистан советских войск для защиты завоеваний Саурской революции.

Другими словами, Старая площадь соглашалась на то, чтобы по первой же просьбе Тараки, ввязаться в афганскую междоусобицу и обеспечить ему победу над исламской оппозицией.

Вождю Саурской революции оставалось лишь удовлетворенно пожимать руки своим патронам.

Глава шестая

Старая площадь. Заговор молчания

Бурные события, потрясавшие вековые устои жизни афганцев, наших добрых южных соседей, никак не освещались на советском телевидении, на страницах газет и журналов. Что у них там происходило и зачем понадобились там советские войска — все это было тайной за семью печатями. Такова была воля Старой площади. Каждому, кто направлялся в Кабул или уже успел побывать там и вернулся в родные края, строжайше предписывалось держать «рот на замке».

«…Я приехал в Афганистан, — свидетельствует один из ведущих в те годы политических обозревателей Генрих Боровик, — как корреспондент АПН и «Литературной газеты» с группой журналистов, которая была послана ЦК партии для того, чтобы помочь организовать газеты в Афганистане и написать о том, что там происходит. Был март 1980 года… Я объездил всю страну и вопреки сложившемуся мнению, что в армии у нас порядок, увидел совсем другое. Увидел, что армия была совершенно не готова к этой войне, что наши солдаты не были готовы к афганской зиме. Март, холод, их палатки не были оборудованы даже печуркой. Наши вертолеты, которые были бронированы снизу, сбивали с боков, потому что они летали в ущельях. В госпиталях не хватало медикаментов…

Мне хотелось написать обо всем этом. Но, естественно, не было никакой возможности напечатать. Нам не разрешалось писать о военных действиях, хотя война шла, люди погибали, кровь лилась. Наши солдаты помогали строить школы, клумбы разводить с цветами — и это было. Но писать об этом в то время, когда идет война, было глупо. И я практически ничего оттуда не написал…» [128]

Особая забота о том, чтобы помалкивать, касалась событий 1979 г. От всех, кто так или иначе был причастен к ним, требовалось попросту вычеркнуть этот год из своей жизни, будто бы его и не было.

«…Все для меня началось буднично, — вспоминает «афганец» полковник А. Поляков. — Во второй половине дня 18 октября 1979 г. меня вызвал начальник отдела и сказал: «Вы направляетесь в Кабул для плановой замены командира отряда «Зенит». Вылет спецрейсом самолета ГУПВ КГБ 20 октября. Конкретные задачи получите на месте в Представительстве КГБ. Вместе с Вами в состав отряда направляются девять сотрудников областных управлений КГБ». [129]

«Что мне было известно об отряде «Зенит»? Отряд после Апрельской 1978 г. революции в Афганистане был направлен в Кабул для охраны советского посольства.

Проводились ли отрядом «Зенит» какие-либо оперативно-боевые или специальные мероприятия в Кабуле в тот период, мне неизвестно.

Надо отметить, что обстановка и развитие событий в Афганистане воспринимались сотрудниками отдела спокойно и не действовали так возбуждающе, как это было, например, в период событий в Венгрии или Чехословакии. К тому же тон разговора и манера поведения начальника отдела при постановке мне задачи не вызывали у меня какой-либо озабоченности и, тем более, предположения о проведении каких-либо спецмероприятий в Кабуле. В общем, получалась обычная кратковременная загранкомандировка». [130]