Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

Дочь Гончарова рассказывает, как была на приеме у начальника, как тот не пустил ее к отцу на свидание, но пояснил, что Гончаров помещен в ШИЗО, поскольку занимался членовредительством. За сутки до окончания срока наказания он прочитал сокамерникам в ШИЗО стихотворение собственного сочинения «Ушел последний честный мент» и ночью свел счеты с жизнью.

— Мы полагаем, он сделал это, чтобы не возвращаться в отряд, где его будут снова унижать, — говорит дочь. — СК отказал в возбуждении уголовного дела по статье «Доведение до самоубийства». Прокуратура нарушений не усмотрела. Но мы продолжаем бороться.

История вторая. Три смерти и ни одного звонка

На момент нашего визита в ШИЗО содержались всего трое осужденных, в ПКТ — 13 человек, а в отряде строгих условий и вовсе один. Это очень хороший показатель, но ведь заполнить все эти места для нарушителей можно в один момент. Тем более что статистика самой колонии говорит: поощрений за 2022 год было объявлено 1902, а вот взысканий — аж 2279.

Осужденный за госизмену и не согласный с приговором Евгений Чистов выглядит неважно. Рассказывает о своих перипетиях:

— Проблемы начались после того, как написал жалобу в ЕСПЧ на судью Нижегородского областного суда Ирину Копкину. Меня в ИК предупреждали, что жалобу на судью писать нельзя, иначе в колонии будут неприятности. И вот я попал в ШИЗО и ПКТ, где более чем в течение месяца меня заставляли ежедневно полностью раздеваться во время обыска, в том числе снимать трусы.

26 мая 2021 года сотрудник колонии разорвал на мне робу, и меня заставили проследовать в камеру, где находился осужденный О., с которым у меня ранее уже сложились неприязненные отношения. Сотрудники в коридоре повалили меня на пол, один из них вывернул руку и палец, а в камеру разбрызгали газ, после чего бросили меня туда[19]. Потом была проверка, но формальная: сотрудник СКР по Республике Мордовии даже не опросил меня. Когда бабушка попала в реанимацию и я хотел с ней попрощаться, мне не дали позвонить. За год у меня скончались трое родственников — две бабушки и дедушка. И ни разу позвонить не разрешили.

— Отказ в предоставлении телефонных переговоров был связан с тем, что Чистов не здоровался со мной, — говорит начальник ИК. — Выходит, он не исправился. Вел бы себя нормально — и звонил бы сколько хочет по таксомату.

— Вы сами понимаете, что вы говорите? — поражается всегда спокойный Андрей Бабушкин. — У него бабушка умирала, а вы не дали попрощаться, потому что он не поздоровался! О какой соразмерности наказания может идти речь? Вы ведь только озлобили человека. И он в вашем лице не простит общество и государство за такую фантастическую жестокость.

История третья. Письмо «на деревню в Госдуму»

В начале декабря 2021 года из ИК № 5 освободился 44-летний Виктор Абакумов. И уже 16 декабря за его подписью поступило заявление в Госдуму на имя Сергея Миронова (он также просит передать его новому директору ФСИН Аркадию Гостеву). В нем Виктор рассказывает, что просидел в ИК-5 восемь лет и ждал освобождения, чтобы поведать об этом. Буду приводить его заявление (оно на 12 листах) отрывками и уберу излишнюю эмоциональность.

«Около 80 % лиц, отбывающих здесь наказание, выполняют работу за 100–800 рублей в месяц. И это при шестидневной рабочей неделе! При этом выразить несогласие с размером заработной платы невозможно. Это могут расценить как отказ от работы. Таким образом, налицо рабство».

Абакумов расписывает, как перечисляются деньги на лицевые счета, приводит планы выработки и приходит к выводу, что есть двойная бухгалтерия и признаки мошенничества. Рассказывает про антисанитарные условия работы в некоторых цехах, про плохую медпомощь и некачественное питание. «Пищу готовят отвратительно, чтобы оставалось больше отходов для кормления свиней (в лагере большой свинарник). Рыбные котлеты сделаны из костей рыбы, вместо мяса соевые сосиски, тухлая капуста. Более-менее нормально кормят только во время приезда комиссии из Москвы».

Пишет экс-арестант о том, что многим отказывают в приеме документов на УДО, накладывают взыскание по любому поводу, в том числе за то, что человек неправильно поздоровался. А вот самое интересное. Он описывает, судя по всему, нашу проверку (а члены СПЧ были там вместе с мордовским ОНК):

«Администрация лагеря готовила нас к этой проверке две недели. Изо дня в день осужденные все прятали, все "косяки" убирали, чтобы члены комиссии ни в коем случае не увидели антисанитарные условия. Так что получилось, что комиссии показали "потемкинский спектакль", чтобы они сделали вывод о хорошем или удовлетворительном положении осужденных в этом лагере. Получающие нормальную зарплату осужденные-"активисты" отвечали за других, как все хорошо, потому что у них ("активистов") все хорошо».

ИК № 17. Шпионские страдания