Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

— «Активисты» (называет имена) снимали трусы, угрожали изнасилованием. Говорили, что привяжут к животу крысу, чтобы она прогрызла внутренности.

— Вы в это верили?

— Конечно. Все эти угрозы я воспринимал как реальные.

— Они надо мной издевались, «опустили», — плачет другой осужденный. — Начальник отряда требует, чтобы я представлялся Жанной Агузаровой. Он меня бьет. Я должен целовать ему подошвы ботинок. Спасите, они меня теперь убьют за то, что я вам все это рассказываю…

— Вот этот «активист» (называет имя), — рассказывает третий осужденный, — раздвигает тем, кого хотят «опустить», ягодицы, а этот (называет имя) делает страшные вещи.

— Бьют практически с первого дня, — говорит очередной осужденный (что важно, его показания фиксирует областной прокурор, который был во время проверки СПЧ в колонии). — Я подвергался самым разным пыткам.

Чтобы не травмировать читателя, опустим все детали. Этот осужденный заявляет, что сотрудники колонии, опасаясь последствий, теперь заставляют его и других пострадавших отказываться от встреч с защитниками. Взамен якобы гарантируют больше не бить. Этим гарантиям некоторые верят. Вот, к примеру, слова заключенного М.:

— Я решил ничего не говорить вам. Было и было. Мне год остался сидеть. В последнее время не трогают — и обещали, что так и дальше будет, если я с вами не буду откровенничать.

Фамилию этого осужденного нам назвал другой уголовник. По его словам, он был свидетелем страшных издевательств над М. Но это право выбора человека: просто забыть все страшное, через что прошел. Также право и других — добиться справедливого разбирательства по каждому перенесенному эпизоду мучений.

Творчество осужденных, отбывающих наказание в колонии «Черный дятел» (фото: ФСИН)

Про пытки тазом с экскрементами, про обливание мочой, про насилие различными инородными предметами, про связывание скотчем, про надевание «шлема» на голову, про кормление фекалиями рассказали еще несколько осужденных. Все они из разных отрядов, в том числе отряда со строгими условиями, где содержатся нарушители. Их рассказы совпадают во многих деталях. Во время повествования осужденные плакали, тряслись — было видно, что они боятся, воспоминания о пытках вызывают у них боль. Никто из них не был похож на фантазера. Осужденные называли одни и те же фамилии сотрудников ИК и «активистов», которые применяли по отношению к ним насилие.

Одновременно три члена СПЧ, эксперты в тюремной теме — Андрей Бабушкин, Игорь Каляпин и я, — приходим к выводу: есть основания полагать, что в колонии систематически практикуются пытки.

«Красный» выбор

Нам очень важно составить психологический портрет «активистов» — осужденных, которые мучают других по заданию администрации. И вот мы с ними общаемся.

«Активист» 1 (его называют главным «прессовщиком»). Огромный накачанный парень, оказавшийся за решеткой по 132-й статье («Насильственные действия сексуального характера»). Семьи нет, дома никто не ждет. Срок до 2033 года. Из разговора с ним понятно, что ему терять нечего.

«Активист» 2. Спортивный молодой человек. Срок у него до 2031 года. Тоже ни семьи, ни дома.

Спрашиваю, как относится к пыткам.

— Это что — провокация?! — взвивается он. Видно, что обескуражен.

— Нет, просто другие осужденные называют ваше имя как человека, который их мучил.

— Это провокация! Я сам подвергался насилию в местах принудительного содержания.

— Мы просто пытаемся понять, что происходит в вашей колонии.

— Хорошая колония. Я вот тут… пить бросил!

Чтобы опросить всех осужденных колонии, нам потребовалось бы несколько недель. Некоторые рассказывали об ужасах «Черного дятла», оказавшись уже в других учреждениях.

— Одному из осужденных здесь сломали колено, — рассказывает Андрей Бабушкин. — Была проверка. Следствие отказалось возбуждать уголовное дело. Якобы он сам напал на сотрудника. Но есть заключение судмедэкспертизы, которое это, мягко говоря, ставит под сомнение. Удар, согласно документу, был нанесен сзади. Этого осужденного вывезли из колонии «Черный дятел». Когда в СИЗО ему сказали, что вернут обратно, он «вскрылся» (так осужденные и сотрудники называют попытку суицида. — Прим. авт.).

Мы опросили еще несколько человек. Итак, у всех «активистов», или, как еще их тут называют, «красных», огромные сроки за убийства, изнасилования. За решеткой они сами подвергались насилию. У них утрачены социальные связи, нет жилья на воле. Они с трудом представляют, что будут делать после освобождения. Да и сама свобода им кажется чем-то призрачным, далекой мечтой, которой вряд ли суждено сбыться.

Бывший осужденный Петр Чемия рассказал историю одного «активиста». Когда в колонию приехал арестант, осужденный за изнасилование, «активист» предложил ему помощь: «засухариться» (то есть скрыть статью) в обмен на полмиллиона рублей. Типа: «Дай денег, и никто ничего не узнает».

— Информация дошла до руководства колонии, — говорит Петр. — «Активисту» пригрозили статьей за вымогательство. И он в благодарность за то, что начальник скроет его преступление, стал выполнять самую грязную работу.