Кому на Руси жить хорошо

Вельможному боярину,

Министру государеву.

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Колом ее оттудова

Не выбьешь: упираются,

Всяк на своем стоит!

Такой ли спор затеяли,

Что думают прохожие —

Знать, клад нашли ребятушки

И делят меж собой…

По делу всяк по своему

До полдня вышел из дому:

Тот путь держал до кузницы,

Тот шел в село Иваньково

Позвать отца Прокофия

Ребенка окрестить.

Пахом соты медовые

Нес на базар в Великое,

А два братана Губины

Так просто с недоуздочком

Ловить коня упрямого

В свое же стадо шли.

Давно пора бы каждому

Вернуть своей дорогою —

Они рядком идут!

Идут, как будто гонятся

За ними волки серые,

Что дале – то скорей.

Идут – перекоряются!

Кричат – не образумятся!

А времечко не ждет.

За спором не заметили,

Как село солнце красное,

Как вечер наступил.

Наверно б ночку целую

Так шли – куда не ведая,

Когда б им баба встречная,

Корявая Дурандиха,

Не крикнула: «Почтенные!

Куда вы на ночь глядючи

Надумали идти?..»

Спросила, засмеялася,

Хлестнула, ведьма, мерина

И укатила вскачь…

«Куда?..» – Переглянулися

Тут наши мужики,

Стоят, молчат, потупились…

Уж ночь давно сошла,

Зажглися звезды частые

В высоких небесах,

Всплыл месяц, тени черные

Дорогу перерезали

Ретивым ходокам.

Ой тени! тени черные!

Кого вы не нагоните?

Кого не перегоните?

Вас только, тени черные,

Нельзя поймать – обнять!

На лес, на путь-дороженьку

Глядел, молчал Пахом,

Глядел – умом раскидывал

И молвил наконец:

«Ну! леший шутку славную

Над нами подшутил!

Никак ведь мы без малого

Верст тридцать отошли!

Домой теперь ворочаться —

Устали, не дойдем,

Присядем, – делать нечего,

До солнца отдохнем!..»

Свалив беду на лешего,

Под лесом при дороженьке

Уселись мужики.

Зажгли костер, сложилися,

За водкой двое сбегали,

А прочие покудова

Стаканчик изготовили,

Бересты понадрав.

Приспела скоро водочка,

Приспела и закусочка —

Пируют мужички!

Косушки по три выпили,

Поели – и заспорили

Опять: кому жить весело,

Вольготно на Руси?

Роман кричит: помещику,

Демьян кричит: чиновнику,

Лука кричит: попу;

Купчине толстопузому, —

Кричат братаны Губины,

Иван и Митродор;

Пахом кричит: светлейшему

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров кричит: царю!

Забрало пуще прежнего

Задорных мужиков,

Ругательски ругаются,

Немудрено, что вцепятся

Друг другу в волоса…

Гляди – уж и вцепилися!

Роман тузит Пахомушку,

Демьян тузит Луку.

А два братана Губины

Утюжат Прова дюжего, —

И всяк свое кричит!

Проснулось эхо гулкое,

Пошло гулять-погуливать,

Пошло кричать-покрикивать,

Как будто подзадоривать

Упрямых мужиков.

Царю! – направо слышится,

Налево отзывается:

Попу! попу! попу!

Весь лес переполошился,

С летающими птицами,

Зверями быстроногими

И гадами ползущими, —

И стон, и рев, и гул!

Всех прежде зайка серенький

Из кустика соседнего

Вдруг выскочил, как встрепанный,

И наутек пошел!

За ним галчата малые

Вверху березы подняли

Противный, резкий писк.

А тут еще у пеночки

С испугу птенчик крохотный

Из гнездышка упал;

Щебечет, плачет пеночка,

Где птенчик? – не найдет!

Потом кукушка старая

Проснулась и надумала

Кому-то куковать;

Раз десять принималася,

Да всякий раз сбивалася

И начинала вновь…

Кукуй, кукуй, кукушечка!

Заколосится хлеб,

Подавишься ты колосом —

Не будешь куковать![2]

Слетелися семь филинов,

Любуются побоищем

С семи больших дерев,

Хохочут, полуночники!

А их глазищи желтые

Горят, как воску ярого

Четырнадцать свечей!

И ворон, птица умная,

Приспел, сидит на дереве

У самого костра,

Сидит да черту молится,

Чтоб до смерти ухлопали

Которого-нибудь!

Корова с колокольчиком,

Что с вечера отбилася

От стада, чуть послышала

Людские голоса —

Пришла к костру, уставила

Глаза на мужиков,

Шальных речей послушала

И начала, сердечная,

Мычать, мычать, мычать!

Мычит корова глупая,

Пищат галчата малые,

Кричат ребята буйные,

А эхо вторит всем.

Ему одна заботушка —

Честных людей поддразнивать,

Пугать ребят и баб!

Никто его не видывал,

А слышать всякий слыхивал,

Без тела – а живет оно,

Без языка – кричит!

Сова – замоскворецкая

Княгиня – тут же мычется,

Летает над крестьянами,

Шарахаясь то о землю,

То о кусты крылом…

Сама лисица хитрая,

По любопытству бабьему,

Подкралась к мужикам,

Послушала, послушала

И прочь пошла, подумавши:

«И черт их не поймет!»

И вправду: сами спорщики

Едва ли знали, помнили —

О чем они шумят…

Намяв бока порядочно

Друг другу, образумились

Крестьяне наконец,

Из лужицы напилися,

Умылись, освежилися.

Сон начал их кренить…

Тем часом птенчик крохотный,

Помалу, по полсаженки,

Низком перелетаючи,

К костру подобрался.

Поймал его Пахомушка,

Поднес к огню, разглядывал

И молвил: «Пташка малая,

А ноготок востер!

Дыхну – с ладони скатишься,

Чихну – в огонь укатишься,

Щелкну – мертва покатишься,

А всё ж ты, пташка малая,

Сильнее мужика!

Окрепнут скоро крылышки,

Тю-тю! куда ни вздумаешь,

Туда и полетишь!

Ой ты, пичуга малая!

Отдай свои нам крылышки,

Всё царство облетим,

Посмотрим, поразведаем,

Поспросим – и дознаемся:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?»

«Не надо бы и крылышек,

Кабы нам только хлебушка

По полупуду в день, —

И так бы мы Русь-матушку

Ногами перемеряли!» —

Сказал угрюмый Пров.

«Да по ведру бы водочки», —

Прибавили охочие

До водки братья Губины,

Иван и Митродор.

«Да утром бы огурчиков

Соленых по десяточку», —

Шутили мужики.

«А в полдень бы по жбанчику

Холодного кваску».