Кому на Руси жить хорошо

Изловят на уху!»

«Жду – не дождусь. Измаялся

На черством хлебе Митенька,

Эх, горе – не житье!»

А тут она погладила

Полунагого мальчика

(Сидел в тазу заржавленном

Курносый мальчуган).

«А что? ему, чай, холодно, —

Сказал сурово Провушка, —

В железном-то тазу?» —

И в руки взять ребеночка

Хотел. Дитя заплакало,

А мать кричит: «Не тронь его!

Не видишь? Он катается!

Ну, ну! пошел! Колясочка

Ведь это у него!..»

Что шаг, то натыкалися

Крестьяне на диковину:

Особая и странная

Работа всюду шла.

Один дворовый мучился

У двери: ручки медные

Отвинчивал; другой

Нес изразцы какие-то.

«Наковырял, Егорушка?» —

Окликнули с пруда.

В саду ребята яблоню

Качали. «Мало, дяденька!

Теперь они осталися

Уж только наверху,

А было их до пропасти!»

«Да что в них проку? зелены!»

«Мы рады и таким!»

Бродили долго по саду:

«Затей-то! горы, пропасти!

И пруд опять… Чай, лебеди

Гуляли по пруду?..

Беседка… стойте! с надписью!..»

Демьян, крестьянин грамотный,

Читает по складам.

«Эй, врешь!» Хохочут странники…

Опять – и то же самое

Читает им Демьян.

(Насилу догадалися,

Что надпись переправлена:

Затерты две-три литеры,

Из слова благородного

Такая вышла дрянь!)

Заметив любознательность

Крестьян, дворовый седенький

К ним с книгой подошел:

«Купите!» Как ни тужился,

Мудреного заглавия

Не одолел Демьян:

«Садись-ка ты помещиком

Под липу на скамеечку

Да сам ее читай!»

«А тоже грамотеями

Считаетесь!.. – с досадою

Дворовый прошипел. —

На что вам книги умные?

Вам вывески питейные

Да слово «воспрещается»,

Что на столбах встречается,

Достаточно читать!»

«Дорожки так загажены,

Что срам! У девок каменных

Отшибены носы!

Пропали фрукты-ягоды,

Пропали гуси-лебеди

У холуя в зобу!

Что церкви без священника,

Угодам без крестьянина,

То саду без помещика! —

Решили мужики. —

Помещик прочно строился,

Такую даль загадывал,

А вот…» (Смеются шестеро,

Седьмой повесил нос.)

Вдруг с вышины откуда-то

Как грянет песня! Головы

Задрали мужики:

Вкруг башни по балкончику

Похаживал в подряснике

Какой-то человек

И пел… В вечернем воздухе,

Как колокол серебряный,

Гудел громовый бас…

Гудел – и прямо за сердце

Хватал он наших странников:

Не русские слова,

А горе в них такое же,

Как в русской песне, слышалось,

Без берегу, без дна.

Такие звуки плавные,

Рыдающие… «Умница,

Какой мужчина там?» —

Спросил Роман у женщины,

Уже кормившей Митеньку

Горяченькой ухой.

«Певец Ново-Архангельский,

Его из Малороссии

Сманили господа.

Свезти его в Италию

Сулились, да уехали…

А он бы рад-радехонек —

Какая уж Италия? —

Обратно в Конотоп.

Ему здесь делать нечего…

Собаки дом покинули

(Озлилась круто женщина),

Кому здесь дело есть?

Да у него ни спереди,

Ни сзади… кроме голосу…»

«Зато уж голосок!»

«Не то еще услышите,

Как до утра пробудете:

Отсюда версты три

Есть дьякон… тоже с голосом…

Так вот они затеяли

По-своему здороваться

На утренней заре.

На башню как подымется

Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли

Жи-вешь, о-тец И-пат?»

Так стекла затрещат!

А тот ему, оттуда-то:

«Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!

Жду вод-ку пить!» – «Ид-ду!..»

«Иду»-то это в воздухе

Час целый откликается…

Такие жеребцы!..»

Домой скотина гонится,

Дорога запылилася,

Запахло молоком.

Вздохнула мать Митюхина:

«Хоть бы одна коровушка

На барский двор вошла!»

– «Чу! песня за деревнею,

Прощай, горюшка бедная!

Идем встречать народ».

Легко вздохнули странники:

Им после дворни ноющей

Красива показалася

Здоровая, поющая

Толпа жнецов и жниц, —

Всё дело девки красили

(Толпа без красных девушек

Что рожь без васильков).

«Путь добрый! А которая

Матрена Тимофеевна?»

«Что нужно, молодцы?»

Матрена Тимофеевна

Осанистая женщина,

Широкая и плотная,

Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью,

Глаза большие, строгие,

Ресницы богатейшие,

Сурова и смугла.

На ней рубаха белая,

Да сарафан коротенький,

Да серп через плечо.

«Что нужно вам, молодчики?»

Помалчивали странники,

Покамест бабы прочие

Не поушли вперед,

Потом поклон отвесили:

«Мы люди чужестранные,

У нас забота есть,

Такая ли заботушка,

Что из домов повыжила,

С работой раздружила нас,

Отбила от еды.

Мы мужики степенные,

Из временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова —

Неурожайка тож.

Идя путем-дорогою,

Сошлись мы невзначай,

Сошлись мы – и заспорили:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу,

Купчине толстопузому, —

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Пахом сказал: светлейшему,

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Колом ее оттудова

Не выбьешь! Как ни спорили,

Не согласились мы!

Поспоривши, повздорили,

Повздоривши, подралися,

Подравшися, удумали

Не расходиться врозь,

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда спору нашему

Решенья не найдем,

Покуда не доведаем

Как ни на есть доподлинно:

Кому жить любо-весело,

Вольготно на Руси?..

Попа уж мы доведали,

Доведали помещика,

Да прямо мы к тебе!

Чем нам искать чиновника,

Купца, министра царского,

Царя (еще допустит ли

Нас, мужичонков, царь?) —

Освободи нас, выручи!

Молва идет всесветная,

Что ты вольготно, счастливо

Живешь… Скажи по-божески:

В чем счастие твое?»

Не то чтоб удивилася