Кому на Руси жить

Начинаю поднимать руку с мечом. В этот момент глаза спящего разбойника открываются, страшно взблескивают белки. Тотчас в левом боку вспыхивает неожиданная боль от сильнейшего удара. Железо царапает по железу. Задохнувшись, с большим трудом удерживаюсь от падения. Отчаянный испуг помогает вложить в ответный удар все силы. Закругленное острие моего меча пробивает мягкие ткани горла лесного татя, скрежетнув о позвонки, с глухим стуком упирается в белый березовый ствол. С проворотом кисти выдергиваю клинок. Струйка горячей крови бьет мне точнехонько в левый глаз. Валимся с ним одновременно, но в разные стороны. Не пробил кольчужку-то, волк тряпочный! Удар поставленный, не удивлюсь, если ребро мне сломал, падла!

Весь обратный путь меня воротит от запаха чужой крови. Отер рукавом — только по лицу размазал, а раздраженный соленой жижей глаз стало сильно щипать. Если бы тот фраер не в бок мне ножик сунул, а, допустим, в шею — остывал бы я уже, своим нехило так подгадив. Подфартило в очередной раз. Вот и ребро попускает, не сломано значит.

Вран встречает меня возле первого убитого им часового.

— Там еще один, — сообщает с энтузиазмом, тыча пальцем в сторону отгоревшего костра. — Видишь, у кучи хвороста? Только что шевелился. Возьмешь?

Тишина такая, что его шепот для меня как рокот танкового дизеля. Забираем ползком правее. На темном фоне большой стопки сухих веток различимо еще более темное пятно сидящего к нам лицом человека. Сидит, удобно облокотившись на пень-колоду для колки дров с вогнанным в него топором и не ведает, что смерть глядит на него в четыре глаза. Хорошо расположился, если б Вран меня носом не ткнул, не заметил бы. Далековато вот только. Как получивший совсем недавно ценный урок, делаю вывод, что подобраться к себе в лоб не даст. Обходить времени нет, придется браться за нож. Вран, похоже, ждет от меня чего-то подобного, на вшивость проверяет.

Дышу на пальцы, чтоб согрелись, приподнимаюсь из травы на одной руке и бросаю, метя в середину туловища. За тихим ударом раздается короткий всхрип и снова все затихает.

Вран одобрительно хмыкает и дважды пугает тишину совиным криком. С противоположной стороны спящего разбойничьего лагеря доносится такое же уханье, только одиночное. За нашими спинами треск веток, топот множества ног. Над разбойничьей поляной взлетает боевой клич полочан — надсадное собачье лаяние, словно разом затявкала большая, злобная свора. Ладно дружинники, им по статусу положено, но и желторотые туда же — гавкают как большие. Решив не отставать от сослуживцев, поднимаюсь вслед за Враном и включаю свою глотку в общий гвалт. Несусь напролом, козлиными прыжками перескакиваю кусты, чувствую, как закипает в груди, разносится по венам всклокоченная диким звериным криком кровь. С каким-то первобытным удовольствием рублю наискосок возникшего на пути мужика с окованным копьем наперевес, замечаю как он падает, держась за шею. Смолкает лай, слышатся крики и лязг оружия, засвистали стрелы, одного за другим разя всполошенных разбойников. Некоторые из них все же успели похватать топоры с рогатинами и намертво встать спина к спине у края залитой лунным светом поляны, умело отражая нападение. Руководит этой группой разбойников низкорослый, но крепкий лесовик вооруженный топором с двусторонним лезвием. Врагов он не рубит, а держит на расстоянии, отгоняя короткими тычками и все пятится к спасительно-темному лесу, негромкими командами увлекает за собой товарищей. А вот и главарь! Я смекаю, что полдесятка таких же как и я горе-вояк помешать кровожадным разбойникам воплотить задуманное не сможет. На кой мы тогда сюда перлись, если сейчас упустим, не добьем?!

— Вендар! Сюда! Уйдут! — кричу во всю силу своих легких.

По границе поляны отважно бросаюсь наперерез уползающему разбойничьему активу. Там один за другим как скошенный молодой подлесок падают трое моих соратников. Уклоняюсь от тычка страшного топора, с трудом отбиваю удар копья, теряю равновесие, припадаю на одно колено и тотчас получаю ногой по лицу. Силой пинка меня швыряет навзничь. Откатываюсь в сторону, опасаясь броска чего-либо острого в лежащего меня.

— Уйдем, даже не сомневайся!

Голос вожака низкий и уверенный. Вытряхивая из башки нокдаун, вижу как его топор разваливает практически напополам подбежавшего на выручку старого сотника. Он почему-то был совершенно один, неужели весь отряд так занят боем?

— В лес! В лес все!

А этот голос тоже сильный и властный, только высокий, я бы сказал по-женски звонкий.

Группа разбойников начинает втягиваться в желанную тьму чащи. Они здесь каждое дерево знают, растворятся как сахар в черном кофе и следов не найдешь. Выплюнув кровь, набравшуюся в рот из разбитых губ, бросаюсь в лес. Краем глаза замечаю бегущую следом за мной подмогу. Отлично, кажется, там сам Вендар со своими…

Поначалу я отлично слышу звук шагов убегающих разбойников, затем шаги стихают, словно все разом остановились. Я преодолеваю еще несколько метров по инерции и тоже резко сбавляю ход.