Кому светит Большая Медведица (СИ)

Никогда ещё Эмилия не вкладывала в танец столько страсти, столько энергии, как делала это сейчас в своей воистину лебединой песне. Зажигающие ритмы латиноамериканской самбы поглотили её всю без остатка; хорошую почву для этого подготовил Марат, разжёгший поцелуем её кровь. Владлен, поначалу удивлённый непривычной самоотдачей девушки, скоро сам заразился пламенем Эмилии, как будто искра задела его и на льду в безумном танце страсти и любви забушевал неукротимый пожар.

Камера Аники едва успевала захватывать все лики этот искромётного выступления: хотелось остановить внимание и на техническом элементе движений, и на летящей, почти срывающейся одежде, но больше всего Анике, как режиссёру-любителю, наделённому великолепной интуицией и врождённым чувством прекрасного, хотелось поймать счастливо-упоённое выражение лица девушки с глазами, во всех искавшими и находившими возлюбленного.

И когда она взошла на пьедестал и им с Владленом вручали золотые медали, она не смогла сдержать слёз. Туман, застилавший её глаза, мешал видеть те же слёзы на глазах партнёра по танцам, но сквозь него она не могла не заметить розы, преподнесённые ей, и карточку со словами: «Для тебя я изменю этот мир! Поверь, теперь мне всё под силу! Марат». Позже было произнесено много торжественных слов, вручены сотни цветов и выпит водопад шампанского. Эмилия с нетерпением ждала того момента, когда она останется одна. Ей хотелось вспомнить все события последних вечеров и самого главного – когда Марат поцеловал её и когда она взяла золото. Но лишь её воображение подготовилось для воспоминаний трогательного момента, как возбуждение сменилось усталостью и Эмилия перешла в иной мир грёз. Марат, пробравшийся в её гостиничный номер, немного постоял над кроватью девушки, и опустился на колени. Губы его осторожно коснулись щеки Эмилии, ресницы девушки дрогнули, но она не открыла глаз. Кажется, он просто слегка оцарапал её щеку шрамом. Марат быстро поднялся на ноги. Ему не хотелось, чтобы девушка видела его. Она никогда не примет его таким.

* * *

Новый Год отпраздновали в Москве, и уже второго числа вернулись в Петербург. Парнас с радостным мяуканьем встречал хозяйку, и Тимур почувствовал уколы ревности.

Не забывай, Парнас, что я частенько ассистировал Маняше, - попытался он приласкать уже основательно подросшего леопарда, но тот увернулся от его руки и снова запутался в ногах хозяйки.

Я буду скучать без тебя, малыш, - обнимая его мурлыкающую морду, сказала Маняша, мучительно думая, кто же станет присматривать за ним. К её успокоению, заботиться о нём согласился Пашка. Он обещал возить его в цирк и повторять хотя бы старые упражнения.

Ещё больнее было прощаться Тимуру с Аникой. Казалось, только-только счастье улыбнулось им, как впереди ждало новое испытание – разлука.

Обязательно пиши мне! – со слезами на глазах говорила в аэропорту девушка. – И шли фотографии. И ещё я каждый день буду ждать твоего звонка. Я так люблю тебя, Тимур!

Вместо ответа он коснулся её губ поцелуем, уже не первым, но всё таким же упоительным.

Я скоро вернусь, любимая, - утешал он её, сам готовый расплакаться, и снова и снова целовал её, не в силах прервать то блаженство, которое дарили прикосновения к любимому человеку, - я не представляю, как мне жить без тебя эти месяцы. Но эта долгая зима кончится и мы снова будем вместе!

Чуть подальше у стойки прощались Наташа и Руслан. Она молча слушала прерывающийся голос мужа, склонив голову ему на грудь:

Милая, ты можешь в любой момент приехать к нам и это будет самый приятный сюрприз. Я так хотел бы остаться, но наши близняшки нуждаются в этой поездке. Как жаль, что ты не можешь поехать с нами!

Кто-то должен присматривать за работой в офисах, ты же знаешь, - глянула на него снизу вверх Наташа, - и потом, кто будет вести наблюдения за нашими питомцами? Они ведь для нас, как дети. – она улыбнулась. – А кроме них, у нас есть ещё и другие дети, которых мы не можем предоставить самим себе. Но если мы все очень соскучимся, то прилетим всей семьёй, обещаю!

С отъездом ребят и Руслана дом как-то сразу опустел и зимние каникулы каждый старался проводить вне его стен. Тем более, что у некоторых забот прибавилось. Большую часть дня Пашка пропадал на студии, работая над фильмом, потом занимался с Бируте, а оставшееся время уделял Парнасу. Заметно увеличившийся в размерах леопард быстро признал в нём хозяина, но всё же иногда во время репетиций ворчал и отказывался слушаться. В такие минуты Пашка терял терпение и время, пока однажды не решил совместить уроки Бируте и тренировки Парнаса. Девушка, за последнее время привыкшая к нему и переставшая, наконец-то, робеть в его присутствии, согласилась заниматься у него на дому, и пришла в изумление, познакомившись с особняком внутри; а затем в восторг, увидев лоснящееся упитанное чудо, развалившееся посреди комнаты.