Кому светит Большая Медведица (СИ)

Пашка промолчал. Кто-то несмело поднял руку, но Пашка даже не взглянул в его сторону. В следующую минуту дискуссия развернулась вокруг этого студента, и Пашка с облегчением вздохнул. Он не знал бы, что ответить на вопросы: «Как ты лично относишься к тому, что этот человек употребляет наркотики?» и «Делал ли ты хотя бы попытку помешать ему вести подобный образ жизни?» Пашка следил, как выкручивается его товарищ, и смутные угрызения совести начинали мучить его. Одновременно к этим чувствам примешивалось ощущение тревоги. «Бросить может только тот, кто действительно этого хочет», - думал он, чувствуя себя ещё ужаснее от подобной мысли.

* * *

Бируте действительно этого хотела. Она хотела этого, но как смерти боялась той минуты, когда начнётся ломка. Есть День, будет и Ночь, есть кайф, будет и тяжёлое похмелье. Прошли те дни, когда героин стимулировал, вызывал собранность, возвращал работоспособность. Потребность в наркотике стала уже физически необходимой. Раньше, почти в самом начале, Бируте становилась раздражительной и пребывала в подавленном состоянии, если наркотика не поступало. Но это было лишь вначале. В тот вечер она впервые испытала на себе все прелести наркотической зависимости. Она могла перенести учащённое сердцебиение, сухость во рту и слабость мышц, но потом началось нечто невообразимое. Мышцы вдруг напряглись и по ним электрическими разрядами побежали боли. Бируте с удивлением и отвращением смотрела, как нервно подёргиваются руки и ноги, и ей становилось легче оттого, что ни бабушка, ни Пашка, ни Виктис не видят этой ужасной, душещипательной сцены. Ещё долго Бируте не могла найти удобного положения, при котором боли не причиняли бы столько страданий. Найдя его, она несколько минут лежала, охваченная внезапной слабостью, а потом снова вскакивала и беспокойно двигалась по комнате. Состояние тревоги и страха лишь усиливало боль, и её начинало рвать, вывёртывая наружу внутренние органы, требующие, кричащие, умоляющие о наркотике. «Какая некрасивая смерть, когда человек захлёбывается в собственной блевотине!» – с отвращением подумала Бируте, но именно эта мысль придала ей решимости. У неё уже не было сил думать о Пашке или Виктисе – она в какой-то момент поняла, что делает это для себя.

Когда пришла от соседей бабушка, она лишь увидела, как внучка лежит, свернувшись клубочком под старым пледом. Она осторожно подошла к девушке и погладила её по голове.

Спокойной ночи, мой цветочек, - произнесла она по-латышски, окидывая Бируте ласковым взглядом, - тётя Вера тебе тут пирожки передала, завтра скушаешь, перед школой. Спи, мой птенчик.

Бабушка присела на край кровати и запела. Она знала много латышских песен, но эту Бируте любила особо. Бабушка часто пела именно её, и Бируте никогда не спрашивала, но догадывалась, что эту колыбельную бабушка пела и её матери. Голос старой женщины успокаивал и вызывал приятную дремоту, погружая в сладкий сон, но сегодня Бируте хотелось кричать: «Бабушка, не надо! Прекрати!» Бируте сжалась под пледом в комочек, пытаясь справиться с охватившими её чувствами, но рыдания против воли прорвались наружу и бабушка вздрогнула, услышав её плач.

Что случилось, внученька? – тревожно склонилась она над ней.

У Бируте не было сил сесть и прижаться к её груди, как она делала это раньше, и она лишь тихо, сквозь душившие её судороги произнесла: «Мне так плохо, бабушка, если бы кто знал!»

Плохо? – бабушка засуетилась, кинулась к аптечке, но Бируте остановила её.

Мне не нужны лекарства, я справлюсь, только не беспокойся, милая, родная бабушка!

Старушка снова присела рядом, но уже не с тем счастливо-благоговейным выражением лица, а её брови сошлись в горестном изломе. Она тяжело вздыхала и не знала, что сказать.

Может быть, Виктису позвонить? – с надеждой предложила она

Нет, бабушка, Виктис больше не придёт к нам. Никогда, - как можно твёрже произнесла Бируте, - у меня остались только ты и Алла. Позвони, пожалуйста, ей, бабушка, и скажи, что я её жду. Пусть приходит. Она мне очень нужна сейчас.

Бируте подумала о том, что сегодня она всё расскажет ей: и про Виктиса, и про наркотики, и про то, что она завязала со всем этим.

Бабушка вернулась с кухни, где у них стоял телефон, и сказала:

Аллы нет дома, внученька. Неужели она так сильно нужна тебе сейчас?

* * *

Время подошло к десяти, когда студенты начали расходиться. Расходились с трудом, словно у каждого что-то осталось невысказанным. Вопреки всем опасениям, тема настолько затронула души ребят, что после встречи у многих осталось чувство неудовлетворённости. Пашка тоже не скрывал этого, но был рад, что разговор закончился. Дискуссия подкинула ему пищу для размышлений, и теперь он торопился домой, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Кое о чём ему стоило подумать серьёзно.

Он сел в машину, включил зажигание и тут увидел Виталика. Надвинув кепку на лоб, он шёл вдоль тротуара и не смотрел по сторонам. Пашка впервые видел его отрешённым. Он нагнал его и притормозил рядом:

Смелков, тебя подвезти?