Кому в Раю жить хорошо…

Вздох облегчения вырвался из груди – сон сразу же начал теряться и таять, устанавливая границу между тем, что она видела во сне и тем, чем она была сейчас. Она попробовала найти в себе остатки чувств, которые руководили ею и не обнаружила даже намека на их присутствие. Только боль и страх. До слез было жаль тех несчастных девушек, кровь которых она пила с таким необъяснимым наслаждением.

Противно…

Окаменевшие мышцы лица стянуло.

И только осознание, что чужой крови нет в ее теле, успокоило готовый вывернуться наружу желудок. Дьявол снова посмеялся над нею, обличив ее – как мало она знает! Не было в ней жажды крови, и не стоило ей удивляться всякий раз, как он объяснял про вампирское устроения – оболочка и ум, объятый огнем оргазма, залитого кровью своих жертв.

Она начала успокаиваться, вернулось способность рассуждать…

Интересное наблюдение, кстати, огонь этот где-то землей спрятан в ней. Если верить Благодетельнице, совокупление вблизи своих душ было у нее самым ярким воспоминанием… Может быть, человек испытывает какое-то особое состояние, когда находится вблизи от носителя матричной памяти?

Ничего подобного Манька не испытывала… Или испытывала?

Она вдруг вспомнила, как объял ее огонь желания однажды на улице, и вроде рядом не было никого, кто мог бы вызвать его. Все было как обычно. И как-то незаметно для себя самой она уловила взгляд и остановилась, жадно всматриваясь в лица. Он сам к ней подошел, обычный с виду парень, а руки задрожали и подкосились ноги, а после, когда они остались вдвоем, она набросилась на него…

Совсем как в тот раз, когда затряслись руки и охватило странным чувством в офисе. Но тогда о связи с ним она не думала, не было урагана в животе, только нервная дрожь и чувство, которое она даже сейчас не может объяснить. Будто кто-то толкался внутри.

Огонь ушел раньше, чем все закончилось. Ожидания не оправдались.

Может быть, она была сухая в своих чувствах и сумела справиться? Или тот, носитель ее матричной памяти находился в это время где-то поблизости? Или поймали на живца тогда, а не в офисе? Или проверили еще раз?

Долго же вампиры готовились убить ее!

Выходит, не знала она о любви ничего. И не руководили любовью феромоны. Земля призывала свой конец или начало, обнюхивая каждого, кто приходил с той стороны. Вампиры знали и умело использовали ее способности, устраивая себя.

Но разве это любовь, если тот, кто был объектом их домогательств, должен был умереть прежде, чем стал бы им нужен? В разуме не умещалось все, что она видела и делала, и презирала себя за ту зависть, которая теплилась где-то на задворках ее безграничной огромной земли, в которой видела и спасение, и надежду. Никогда не была ее земля другой, только понять она не хотела, что солнце не светит там, где болью и заклятиями выставляют напоказ свое совершенство. И все же и вампир, и проклятый, и обычный человек плодились и размножались на земле, отстаивая право называться человеком.

Свободная любовь…

Это когда в землю приходят и уходят люди, которых она знает, но не чувствует, как себя?

Впрочем, это сознанию нужна любовь, а земля открылась и закрылась, умирая каждый раз, когда брала на себя грех прелюбодеяния. Смертельно ранит ее этот грех. А человеку зачем об этом думать? Он не может иначе. Он зверь, и звериные инстинкты «плодитесь и размножайтесь», не сказанные ему Дьяволом, берут над ним верх. У человека есть преимущество: он может размножаться круглый год. И размножается, природа пошла ему навстречу, чтобы дьявол мог укрепить свою мышцу.

Дьявол не мог не знать, что так будет. У него тоже голова не болит, своя земелька ближе к телу. Вырастил кучу дерьма, удобрил Бездну, и умножилась земелька – безотходное производство! Сам он не размножается, не плодится – а растет…

Наверно, не так уж много у него красной глины, которую можно на что-то разменять. Не самому же, в самом деле, лезть в Небытие. Будь она на его месте, наверное, с таким же рвением радостно приветствовала полчища вампиров, создавая тепличные условия, зная, что вызревает золотовалютный запас, который для Бездны, что хлеб, а земля – продукт переработки. Люди для него, что для нее помидоры. И забивала бы на смерть всякую тварь, которая не хотела становится валютой, выставляя зубы.

Дьявол благороднее, он позволял добивать сорняк вампиру.

И тогда прав Спаситель Йеся, который поднимал этот вопрос, сравнивая Благодетеля с нерадивым хозяином, который и сорняку не мешал размножаться. И правильно Дьявол называет вампира своим ценным имуществом, спрашивая у нее: «А ты кто?! Кто ты такая, чтобы права качать?!»

Наверное, от человека дерьма меньше остается…

И снова прав Дьявол, когда говорит, что нет у вампира ничего человеческого. Смешон перед Богом Нечисти точно так же, как человек, который мыслит жить в дружбе с вампиром.