Ведь когда премьер-министры Англии и Франции Чемберлен и Даладье предали чехов в Мюнхене, то по приезде на родину их встретили толпы ликующих англичан и французов — люди радовались, что их политики «спасли их от войны» [56]. А мы знаем, что радоваться и негодовать людей заставляет пресса, которая уже в то время в этих странах была либо под прямым влиянием евреев, либо продажной.
А вот если выбросить из истории союз сионистов с нацистами, то приходится объяснять, что Гитлер в Мюнхене, вопреки своему характеру, пошел на авантюру, и она ему сошла с рук ввиду того, что Чемберлен, Даладье и Бенеш были трусливыми идиотами.
Мюнхен — это пробный камень дружбы сионистов и нацистов. Он подтвердил Гитлеру силу сионизма — силу еврейского лобби в этих странах и то, что на сионистов можно положиться. Ему, по-видимому, не пришло в голову, что циничные международные евреи будут дружить с ним ровно столько, сколько им это будет выгодно, и до тех пор, пока им это выгодно.
В отличие от Чехословакии, у Гитлера никогда не было никаких планов войны с Польшей до весны 1939 г., когда он вдруг, порвав пакт о ненападении, предъявил Польше претензии по городу Данцигу и затребовал права свободного проезда через польскую территорию к Восточной Пруссии. Англия и Франция немедленно дали военные гарантии Польше, а накануне нападения Германии на Польшу еще и заключили с нею военный союз. Казалось бы, при таком развитии событий Гитлер должен был страшно удивиться, если бы Англия и Франция не объявили ему войну. Но вот что показывает работник тогдашнего МИДа Германии Шмидт о реакции Гитлера на объявление войны Англией, т. е. на то, что Гитлер обязан был ожидать , даже будучи трижды авантюристом:
Это не реакция авантюриста, авантюрист надеется на лучшее, но и худшее для него неожиданностью не является. Растерянность Гитлера можно объяснить только одним — кто-то гарантировал ему, что войны с Англией и Францией не будет. Кто? Кто пообещал ему это, как и в случае с Чехословакией, но не сдержал обещания, так как в его планы мир между Германией и Англией не входил? Если не сионисты, то кто?
Для Гитлера война с Англией была ударом, впоследствии он неоднократно будет предлагать Англии мир, но спросим себя: нужен ли был этот мир сионистам? Ведь Палестина все еще находилась под английской пятой, и Гитлер ее пока не освободил.
Загнанный в угол
Теперь уже Гитлер оказался загнанным в угол. Он не мог начать войну против СССР, имея за спиной готовящихся к войне Англию и Францию. Ведь если бы он даже уничтожил коммунизм в СССР, где гарантия, что находящиеся с ним в состоянии войны Англия и Франция не напали бы на обессиленную Германию и не покончили бы заодно и с национал-социализмом?
И Гитлер очищает тылы. Он нападает и молниеносно громит англо-французов во Франции. Франция сдается, Англия все еще не вооружилась. Возникает исключительно выгодный момент высадиться в Англии. Муссолини рвется в бой. Гитлер начинает подготовку операции «Морской лев» — операции по завоеванию Англии. Тратит огромные ресурсы на создание флота и средств высадки. Но…
Но мы забыли спросить сионистов — а надо ли им, чтобы Гитлер захватил Британию?
До конца XV в. международный еврейский центр (средоточие еврейских капиталов) был в Испании. В конце того века испанцы изгнали евреев. Евреи переместились сначала в Голландию, а затем прочно осели в Англии. К описываемому нами времени в мире возник и второй центр — в США. Эти центры даже конкурировали. Но мог ли сионизм допустить, чтобы хотя бы один из этих центров — базы сионизма — погиб? Нужна ли была американскому еврейскому лобби гибель Британской империи? Чтобы осколки ее достались не американскому еврейскому лобби, а, скажем, японцам? Нет, гибель Англии в планы сионистов не могла входить. Цель у них была скромнее — Палестина для евреев и европейские евреи в этой Палестине.
И Гитлер отменяет операцию «Морской лев», нападает на Балканы, вторгается на берега Средиземного моря и посылает корпус (потом — танковую армию) Роммеля в Ливию, чтобы она совместно с итальянцами, разгромив англичан в Египте, прорвалась и освободила от них Палестину.
Гитлер начал делать то, что потребовали от него его союзники — сионисты.