Конь бледный

Страшен человек, которому нечего терять. И еще страшнее женщина, впавшая в боевое безумие, когда она не чувствует боли, не ощущает ударов и одержима лишь одной мыслью – убить насильника, убить того, кто покусился на ее честь!

Раиса сломала шею противника, как тростинку, схватив его за глотку могучими ручищами.

К чести солдата, в последний момент он все-таки успел выйти из ступора и нанес мощный встречный удар налетевшей фурии… чтобы тот увяз в огромной левой груди, как в тесте, и которого Раиса совершенно не ощутила.

Лариса, когда завопил солдат с откушенным членом, тут же обернулась к насильнику, закатившему глаза в пароксизме страсти во время оргазма, и с силой вонзила ему в глаз два тонких девичьих пальца, сработавших не хуже ножа или вилки. Глаз лопнул, выбросив брызги липкой прозрачной жидкости, окрашенной красным, и эрекция насильника тут же пропала, чтобы больше уже не вернуться никогда. До самой смерти. Скорой смерти.

Тот, кто стоял со спущенными штанами и мастурбировал, ожидая своей очереди на секс, прыгнул к оружию, составленному в углу, но, запутавшись в штанинах, рухнул, завывая от ужаса, протягивая руки к спасительным мечам и кинжалам. Раиса пробежала по нему, наступив по дороге на шею и едва ее не сломав.

Схватить автомат, передернуть затвор – дело секунды. Предохранитель вниз, до упора – не зря конструктор это предусмотрел! Если бы не такое положение предохранителя, в запале каждый солдат тут же бы выпустил весь рожок одним нажатием на спуск, а так…

Бах! Бах! Бах!

Три выстрела слились в один, и три чужеземца прекратили завывать и стонать.

Бах!

Тот, что спрыгнул с Аньки, повалился на нее, забрызгав кровать и девушку мозгами и кровью.

Раиса хорошо стреляла, да и трудно промахнуться в такой тесноте. Просто направь ствол в сторону противника и нажимай спуск столько раз, сколько надо, – пока не закончатся патроны. А их еще два магазина! На каждом автомате!

– Девки, хватайте автоматы! – прохрипела Раиса окровавленным ртом, сплевывая красную слюну. – Быстрее! Да быстрее, дуры, сейчас прибегут ведь!

Дверь и правда распахнулась, заглянул чужеземец, наставив ствол «калашникова», но тут же отлетел назад, сбитый короткой очередью.

– Тише ты, блин! Чуть ухо не снесла! – выматерилась Раиса, оглянувшись на всклокоченную, залитую кровью Ларису. – Анька, эй, подъем!

– Готова она! Покойница! – мрачно констатировала Лариса. – Он успел стрельнуть. Берем по два автомата и пошли!

– Пошли…

Они осторожно выглянули в коридор и тут же спрятались назад – несколько пуль высекли искры из стены прямо на уровне головы. Раиса плюхнулась на пол, выматерившись, как три грузчика, вместе взятые, громко подышала, собираясь с силами, и, выглянув из-за угла, с пола пустила длинную очередь, целясь так, чтобы очередь пошла наискосок, слева направо и вверх – как обычно задирает ствол «калашникова». В коридоре послышался стук упавшего тела, кто-то протяжно простонал, и Раиса махнула рукой:

– Пошли! Ну!

Девушки выбрались из камеры и пошли вдоль коридора, туда, где виднелись две «куклы», одна из которых судорожно дергала ногами, пытаясь удержать уходившую жизнь.

– Хороший выстрел! – кивнула Лариса и вдруг наклонилась, резко ударила окованным сталью прикладом старого «калашникова» прямо в лицо умирающего: – У-у-у… сука! Это он меня первый раз насиловал! Тварь!

Она выстрелила в пах мертвецу и несколько раз ожесточенно ударила дергающийся труп прикладом в грудь:

– Растоптала бы гада!

– Лучше барахло с него сними. Так и будем голыми бегать?! Сука, как в бане, ага… тазиков не хватает. И веников.

Лариса хрипло, несколько истерично хохотнула, стала сдергивать с теплого мертвеца окровавленную одежду. Она была коротка, но по ширине – в самый раз. Чужаки были людьми крепкими, плечистыми.

На счастье бунтовщиц, желающих в этот час добраться до их тел было всего семеро, если бы оказалось больше – результат восстания мог оказаться совсем иным. Но ведь когда-то должно было повезти? Впрочем, везение довольно-таки относительное, если вспомнить, что в тюрьме оставалось еще несколько сотен чужаков.

– Хватайте стволы, девки! – заревела Раиса, бегом отправляясь к дверям, перекрывающим выход на чердак и на нижние этажи. – Держим оборону!

Истерзанные, избитые, в синяках и царапинах женщины расходились в стороны, взяв оружие убитых и горя пламенем мести. Если бы сейчас им попался живой насильник – судьба его была бы незавидна. Разъяренная женщина не имеет жалости и очень изобретательна в своей мести. Смерть насильников была бы трудной и очень прихотливой.