Конь бледный еврея Бейлиса

- Да откуда такая уверенность? - всплеснул руками.- Что вы пророчествуете, в самом деле? Так... Либо говорите, в чем дело, начистоту, как офицер офицеру, либо... Проваливайте!

"Нельзя говорить... - летело в мозгу, - нельзя... Сказав, я предам интересы службы. Когда-то Зубатов1 произнес примечательную фразу: "Охранник не тот, кто мертво вцепился в горло революционеру, а тот, кто умеет промолчать, несмотря ни на что!"

- Хорошо... - проговорил с трудом. - Ладно... Я скажу... (Уж так был симпатичен этот волевой бесстрашный человек... Видимо, оттого, что сам такими качествами не обладал...) Меня просили подтвердить вам, что на горе этой зарыто нечто решающее...

- Кто? - взвился Мищук. - Кто попросил? Назовите: имя, должность, и мы спросим... Мы спросим! - Он явно терял самообладание.

- Не убеждайте меня в том, - холодно начал Евдокимов, - что я ошибся, начав этот разговор. Я никого не назову. Во-первых, я и сам не знаю. Во-вторых - вы не поверите. Это все. Да, вот еще что: я даю честное слово дворянина и порядочного человека, что меня попросили. Из просьбы я вывел, что делать этого вам не следует.

- Я вам верю, - кивнул Мищук. - Идемте...

"Смелый, бескомпромиссный, оттого и погибнет... - уже безразлично, как о чужом гробе, скрывшемся под грудой земли, думал Евгений Анатольевич. Теперь я могу пойти с ним. А что мне мешает?"

...Приехали на Лукьяновку, поднялись к Кирилловской, здесь начинался склон горы и топтались городовые с лопатами и стальными прутьями.

- Пройти по склону, непременно обнаружить свежее место, раскоп засыпанный, если понятно - вперед! - приказал Мищук.

Городовые рассыпались. Начинало смеркаться, не лучшее время для поисков, но Евдокимов понял, что Евгений Францевич своей идеей одержим и не отступится. Через несколько минут городовой замахал лопатой:

- Нашел, господин начальник! Земля мягкая, видно, что свеженабросанная, здесь, должно быть.

Подбежали, Мищук ткнул щупом:

- Что-то мягкое... Одежда, я думаю...

- А я кострище нашел! - закричал второй городовой. - И кусочки обгоревшие!

Бросились туда - и вправду остатки кожаной, судя по всему, обуви. Тем временем вскрыли первую яму.

- Одежда! - радостно закричал городовой, размахивая находкой. Мальчуковые вещи, форма!

- Ну, - победно взглянул Мищук, - рассеялись ночные кошмары! То-то же... Я не злопамятный. Сейчас мы заарестуем оставшихся родственников и круто поговорим...

Когда вернулись в Сыскное, Мищук разложил найденные вещи на столе: брюки, рубашку и обгоревший кожаный ремень с бляхой. На внутренней стороне темнели тщательно выведенные чернилами печатные буквы "А.Ю.".

- Ну, вот и все! - радостно провозгласил. - Тот, кто верит в свою звезду, - тот и побеждает! Прочь сомнения, господа!

- Странно... Ремень Ющинского в пещере найден. Вещь не дешевая. Зачем Ющинскому два ремня? - заметил офицер. - Может, не станем торопиться?

Но Мищук уже диктовал служебную записку с описанием находки, закончив же, снял трубку телефона:

- Господина губернатора, здесь Мищук... Ваше превосходительство? Дело об убийстве Ющинского раскрыто. Да... Это родственники. Их везут ко мне. Утром я доложу. Доказательства? Ваше превосходительство, поверьте моему опыту: предметы, бывшие свидетелями преступления, оцениваются много выше человеческих слов.

...Шел допрос Наталии Ющинской, тетки, когда в дверях появился начальник Киевского охранного отделения полковник Кулябка - бесцветный, стертый, невзрачный, с лицом провинциального торговца швейными машинками. Только усы - знак принадлежности к офицерскому сословию - придавали Николаю Николаевичу Кулябке некий зримый облик. Следом вошли жандармские офицеры.

Евгений Анатольевич сделал было шаг вперед, чтобы поздороваться (сколько съедено-выпито с вышеозначенным Кулябкой на днях рождения Александра Ивановича Спиридовича и дворцового коменданта Дедюлина Владимира Александровича - не счесть. Сколько раз сидели за общим столом, и дело не в чине - не слишком значительном для подобных встреч, а в том, что еще в 1905-м встретились с Дедюлиным на Дворцовой, во время шествия Гапона, и так славно нашли общий язык: рабочих обманывает друг большевика Ленина-Ульянова, поп - ну, не священник же? - Георгий Гапон, выразитель жидовского начала в православной религии, жидовствующий, ибо как назвать служителя Церкви, который проповедует не Царство Небесное и жизнь Будущего века, а земные утехи под общим одеялом?), но будто споткнулся. "Не надо, пролетело в мозгу. - Нельзя..."

Кулябка поздоровался, скользнув безразличным взглядом по лицу Евгения Анатольевича, и сел в кресло, аккуратно пододвинутое одним из жандармов.

- Вы уведомили его превосходительство о раскрытии дела? - спросил безразлично.

- Да... - удивленно протянул Мищук. - Вот мое донесение...

Кулябка прочитал вполголоса, забавно шевеля усами.

- А это кто? Эта женщина?

- Я тетка убиенного, - приподнялась Наталья со стула. - Меня... Нас всех обвиняют... Это невозможно, господин полковник! Вы начальник Охранного, вы - на страже слез наших! Заступитесь! - Она уже кричала в голос...