Конь на один перегон (сборник)

Командующий с выражением всемирной разочарованности стоял пред свитой на артиллерийском НП и наблюдал результаты работы гаубичников, пощелкивая секундомером. Потный майор с пушками на петлицах выкрикивал телефонисту команды, и десяток-другой секунд спустя высоко над головой чугунно шелестели и прогромыхивали, как железнодорожные составы, летящие из-за леска с огневой позиции снаряды. Разрывы неукоснительно разбрасывались вдали от целей, пристрелки затягивались, майор решился на заготовленный заранее рискованный шаг: мигнул телефонисту, и, переходя к стрельбе на поражение, огневики заложили дымовые снаряды. Бурый туман окутал район цели.

– Стой! – торжествующе объявил майор. – Записать: цель задымлена!

– «Факир был пьян, и фокус не удался». Зачем же ты ее задымил? – поинтересовался командующий. – Или, как говорят в артиллерии, без «твою мать» и снаряд не туда летит? Или, раз противника уже не видно, так и нет его? Ты страусом не служил?

Ушлый майор огреб предупреждение о неполном служебном соответствии и, одеревенев лицом и фигурой, удвинулся с глаз долой.

Некогда командующий волею судеб окончил не общевойсковое, а артиллерийское училище (подобно другому, более знаменитому полководцу за двести лет до него), и артиллерия оставалась его первой любовью и слабостью.

Чем дальше, тем гуще уснащалась его речь энергическими выражениями. Когда внизу на полигоне споткнулся впопыхах гранатометчик, зарыв в песок свою трубу и кувыркнув с ног второго номера, он сплюнул, махнул рукой и отвернулся.

– Полк небоеспособен, – угрюмо резюмировал. – Офицеры подают солдатам пример жульничества и очковтирательства. Подушки в казарме ровняются по нитке, трава красится зеленой краской, а солдаты берут социалистические обязательства: вот результат. А гранаты бросать боятся – страшно! В парке занятия как? выстроит взвод на солнцепеке и талдычит. А солдат преет и терпит: скорей бы кончилось. Да выведи их в лес, посади в тени, дай расстегнуться, чтоб он видел, что ты его щадишь, бережешь! Гоняй до полусмерти, но чтоб он понимал: для дела, со смыслом! – Он достал портсигар, прикусил сигарету. – Служить не хотят – а почему? много бессмыслицы и унижений, мало воли. И считает дни до приказа. А служить – весело надо, в охотку – дело мужское! чтоб зубы скалил. Оттого и дедовщина, что снизу вверх показуха, а сверху вниз хамство: у кого на звездочку больше, тот другому тычет… товарищи офицеры… Сам грешен. Ему как себя уважать, чем в себе гордиться? вот и ищет того, над кем главным будет… А взводным удобно: старики отвечают за порядок! А комиссии смотрят бумажки и наглядную агитацию. Черт его знает, неужели и войны ничему не учат? Мы ведь с вами профессионалы, а не чиновники. – Кинул окурок в траншею, отвернулся: – Отбой. Людей и технику в гарнизон. Ну, поехали к тебе – раздавать всем сестрам по серьгам.

Но, хотя все уже приблизились к машинам, чтобы ехать, на полигоне, очевидно по инерции, еще что-то происходило. Потому что из дырявого лесочка вдруг вылетела куцая батарейная колонна, расходясь веером, резервный тягач отстал и ткнулся за куст, шесть остальных развернулись с ходу, из них разом, как чертики из шкатулок, выскочили расчеты, отцепили и развели станины, слетели чехлы, кувалды звякнули по сошникам, вгоняя в землю, длинные хоботы противотанковых пушек выстелились над травой, одинокая фигурка за боевой линией взмахнула флажком, и пушки ударили четким залпом – километровые дорожки пыли взметнулись от стволов и протянулись к зеленым щитам – снаряды шли по низкой траектории и, судя по этим дорожкам, уткнулись, точно в щиты. Заняло все это менее минуты.

Командующий поднял бровь вопросительно.

Батарея дала два залпа, мигом снялась на подлетевшие тягачи и переместилась метров на пятьсот влево, на позицию с передвижным щитом.

– Кто это упражняется? – спросил командующий, показывая, что удивлен тем, что в столь завалящем полку кто-то что-то умеет, и то по недоразумению, надо полагать.

– Командир противотанковой батареи капитан Степченков! – с особенной четкостью доложил командир полка.

– А что без приказа? Задобрить меня хотите?

– Никак нет! – рубил полковник.

Командующий неохотно протянул руку, в которую адъютант вложил бинокль. Внизу на мятой равнине орудия уже были приведены «к бою». Щит полз вдоль линии. Гулко стукнуло первое орудие, высоко подпрыгнув на колесах и на миг зависнув в полевом шатре, словно подавилось проглоченным в отказе стволом. В бинокль отчетливо просматривалось, как белые щепки брызнули за щитом от образовавшейся дырки.

– Хм, – сказал командующий утомленно.

Еще пять хлопнули поочередно, и пять раз споткнулся пятнистый прямоугольник в своем движении.

– Хм, – повторил командующий.

Щит пополз назад. Одновременно скакнули три пушечки, три нити легкого праха слились в цель, щит резко дернулся в размахах, помедлил, последовал дальше. Врезали залпом три другие.

– Неужто умеет? – с напускным презрением спросил командующий.

– Умеет, – подтвердил полковник.