Конан Дойл

После «Дяди Бернака» (опубликованного издательством «Элдер и Смит» в 1897 году) в конце 1896-го Дойл написал «Трагедию „Короско“». И той же осенью Египет напомнил ему о себе довольно неожиданным образом. На один из спиритических сеансов, которые доктор продолжал исправно посещать все эти годы, явился дух человека, с которым Дойл познакомился в Каире – тот потом уехал на Нил в составе экспедиции и погиб. Никто из участников сеанса, по мнению Дойла, не мог ничего знать об этом человеке. «Я начал задавать ему вопросы точно так же, как если бы он сидел передо мной, и он отвечал мне быстро и уверенно». Дойл и дух предались воспоминаниям о Каире, перебрали всех знакомых; дух сообщил, что при всей своей занятости в ином мире находит время интересоваться земными политическими событиями. Дойла интересовало, встречается ли его знакомый дух со знаменитостями, но тот разочаровал его: духи живут семьями, как и здесь, и к знаменитостям подступиться так же сложно. Дойл попросил духа уточнить касательно семей: непременно ли человек на том свете живет с той же женой, что и на этом. Дух ответил, что это необязательно, и добавил вещь чрезвычайно поэтичную: «Но те, кто действительно любили друг друга, непременно встречаются вновь».

На тот же сеанс явился и другой дух – он принадлежал шестнадцатилетней девочке, умершей в Австралии: та рассказывала о жизни на Марсе. Дойл узнал, что духи молятся и развлекаются; у них нет ни богатых, ни бедных, и вообще жизнь устроена несравненно лучше, чем на Земле. Рассказы обоих духов, вразумительные и ясные, произвели на него чрезвычайное впечатление; однако, по его признанию, в то время он еще не мог вписать подобную концепцию будущей жизни в свою философскую схему: «Я только отметил ее и прошел мимо».

Тогда же, в конце 1896-го, Дойл придумал очередного персонажа, переходящего из рассказа в рассказ: капитана Шарки, кровожадного и ужасного пирата. Очень характерно для доктора Дойла, что он удержался от искушения (а может, и искушения даже не было) придать своему пирату обаяние, как делали и делают большинство пишущих о пиратах, Стивенсон в том числе. Шарки – существо абсолютно омерзительное: милых и обаятельных убийц Дойл не признавал. Сами рассказы, пожалуй, нельзя отнести к числу шедевров Дойла – это изящные безделки, – но в них очень сильно проявилась склонность автора к черному юмору. Можно выделить один из рассказов серии (более поздний) – «Ошибка капитана Шарки» («The Blighting Of Sharkey»), который оставляет после себя впечатление по-настоящему жуткое: когда девушка, которую Шарки захватил в плен, оказывается прокаженной. «Шарки уставился на руку, которая ласкала его. Она была странного мертвенно-бледного цвета, с желтыми лоснящимися перепонками между пальцев. Кожа была припудрена белой пушистой пылью, напоминавшей муку на свежеиспеченной булке. Пыль густым слоем покрывала шею и щеку Шарки. С криком отвращения он сбросил женщину с колен, но в тот же миг, издав торжествующе злобный вопль, она, как дикая кошка, прыгнула на доктора, который с пронзительным визгом исчез под столом. Одной клешней она вцепилась в бороду Галлоуэя, но он вырвался и, схватив пику, отогнал женщину от себя; она что-то невнятно бормотала и гримасничала, а глаза у нее горели, как у маньяка». Стивен Кинг, как говорится, отдыхает.

Холмс всё это время считался мертвым, хотя доктор написал о нем в 1896 году один маленький забавный рассказ под названием «Благотворительная ярмарка» («The Field Bazaar»). Это было сделано по просьбе журнала «Студент», издаваемого Эдинбургским университетом, – для сбора средств на реконструкцию крикетного поля.

Осенью Дойл наконец выполнил свое давешнее намерение купить коня: его назвали Бригадиром в честь нового литературного кормильца (конь оказался спокойным и хозяина не калечил). Доктор по своему обыкновению активнейшим образом включился в лондонскую литературную и светскую жизнь. Стал членом престижного Реформ-клуба и писательского кружка «Новый клуб бродяг», членом (а потом и председателем) Клуба авторов, почетным членом Ирландского литературного общества. Выступал с чтениями на благотворительных вечерах. В организации под названием «Клуб королевских обществ» ему поручили «отвечать за литературу». День-деньской сидел в президиумах, стал «важной шишкой»; но в жизни, в отличие от литературы, для доктора Дойла маленькое всегда было таким же важным, как большое, и с тем, что казалось ему несправедливым и жестоким, как бы мало оно ни было, он мириться не мог.

«Дело миссис Кастл.

«Таймс», 10 ноября 1896 г.