Читаем Конан Дойль на стороне защиты полностью

Я хочу отречься от заявления недавно публикованного в Газетах нет никакой правды в том заявлении. Коннан Дойль пользовался фальшивым заявлением я не стала бы винить другого человека Слейтер тот самый человек кого я видела выходящим из дома мисс Гилкрист я здоровая и в таком же уме как была на суде Если Слейтер сказал бы правду он не Невиновный

От Хелен Ламби теперь в США.


В письме к Конан Дойлю Парк только отмахнулся от нового заявления: «Ламби — переменчивая негодяйка, — писал он. — Полагаю, что [ее] мать здесь навестил некто озаботившийся тем, чтобы Хелен опровергла предыдущее интервью. То могла быть полиция Глазго или кто-то из заговорщицкой клики Биррел — Чартерис. Ламби не продержалась бы под пристрастным повторным допросом».

Когда Ламби пригласили в Шотландию на апелляцию, она заупрямилась. По закону нельзя было потребовать ее возвращения, и дело слушалось без нее.

Судебная процедура по обжалованию дела продолжилась 9 июля 1928 года. В числе свидетелей, выступавших в защиту Слейтера, был Уильям Рафхед — для своей книги «Суд над Оскаром Слейтером» он некогда интервьюировал Джона Адамса, первого врача на месте преступления. Доктор Адамс умер в 1922 году, и Рафхеду позволили давать показания по тому интервью: «Учитывая виденные им увечья, он выразил мнение, что молоток не мог иметь никакой связи с убийством, — сказал Рафхед. — Он сказал, что сначала посмотрел на голову, увидел раны, и затем подумал, нет ли в комнате чего-то похожего на предмет, которым их могли нанести. Оглядевшись, он заметил этот стул, обыкновенный викторианский стул, и увидел, что задняя ножка „сочится“ — как он мне это описал — кровью».

Судебный пристав Джон Пинкли приехал из Америки рассказать, что произошло во время слушаний по экстрадиции, когда он вел Слейтера мимо свидетелей:

Вопрос. Могли ли Ламби или Барроуман подумать, что человек, прикованный к вам наручниками, не является взятым под стражу?

Ответ. Я не представляю, как это могло бы про- изойти.

Вопрос. Уверены ли вы, что [Ламби] видела, как вы проходили по коридору с заключенным?

Ответ. Должна была.

Вопрос. Если не была слепой?

Ответ. Да.


Признанной звездой слушаний был адвокат Слейтера, Крейги Атчисон. Обращаясь к судьям, он говорил около 14 часов, анализируя все аспекты расследования, задержания и судебных разбирательств. Конан Дойль обрисовал эту сцену для Sunday Pictorial; нужно отметить, что даже в 1928 году его описание проникнуто викторианской идеей насчет взаимозависимости физиогномики и свойств личности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее