Конан Дойл

Сам Дойл все больше осваивался в роли публичного оратора. Политика тоже этому немало способствовала. Гладстон уже побывал в отставке, но снова взял власть в свои руки, только теперь, как мы уже говорили, он сделался – мирясь с неизбежностью – сторонником ирландского гомруля, вследствие чего от него отошла группа умеренных либералов во главе с лордом Гартингтоном (после 1891-го – с Джозефом Чемберленом). Так возникла либерально-юнионистская партия, получившая это название потому, что она хотела сохранить унию Ирландии и Великобритании под властью одного правительства. Положение партий изменилось: с одной стороны стояла коалиция консерваторов и юнионистов-либералов, с другой – коалиция сторонников Гладстона и ирландцев. Доктору Дойлу пришлось нелегко, но в конце концов он сделал выбор в пользу юнионистов. Он быстро стал партийным активистом и как-то раз, вынужденно заменяя своего кандидата, даже произнес большую речь перед публикой: «Англия и Ирландия обручились сапфирным кольцом моря, а то, что соединил Бог, людям разделять не дозволено». Доктор был в ужасе, прочитав на другой день в газетах эту высокопарную речь, и решительно не помнил, говорил ли он подобные слова на самом деле или то была выдумка журналистов: произнося свой спич, он был так перепуган и взволнован, что почти ничего не соображал.

Но – да простят нас ирландцы – все это не так важно. Великий человек приближается; вот-вот мы услышим на лестнице его шаги.

Глава пятая ВЕЛИКАЯ ТЕНЬ

«Этюд в багровых тонах» («A Study in Scarlet», первоначальное рабочее название – «Запутанный клубок» («The Tangled Skein») доктор Дойл начал писать в марте 1886-го – практически сразу после того, как переписал набело «Гердлстонов». Новая работа, в отличие от предыдущей, шла легко и быстро. Она заняла не больше месяца. А теперь давайте сделаем над собой усилие и попытаемся на время забыть о том, насколько Шерлок Холмс знаменит и велик, о том, что он – архетип викторианской цивилизации и квинтэссенция позитивистской философии, равно как и о том, что автор серии произведений о нем является родоначальником и основоположником целого жанра в литературе. Литературовед Михаил Тименчик сказал о Холмсе: «Его фигура столь мифогенна и, если можно так выразиться, „мифогенична“, что, порождая бесчисленные стереотипные сюжеты и обрастая подробностями, она ширится, достигает гигантских размеров и накрывает мощной тенью... своего создателя». Не дадим же Холмсу заслонить от нас доктора Дойла. В дальнейшем ему будет уделена целая глава: там и порассуждаем о вкладе Конан Дойла в детективный жанр и о том, почему Холмс затмил всех своих предшественников и не позволил последователям затмить себя. А пока что нет перед нами никакого «архетипа», нет никакой серии, а есть одна небольшая повесть, написанная – без всякой мысли о каких-либо продолжениях! – автором, который всё еще считается начинающим и подающим не слишком большие надежды.

Расстроенный, но не обескураженный тем ледяным приемом, который издатели оказали «Гердлстонам», доктор Дойл, по его собственным словам, почувствовал, что «способен на что-то более свежее, яркое и искусное». Он решил сочинить детектив.

Конан Дойла иногда «для простоты» называют отцом детективного жанра – это, разумеется, абсолютно неверно. К тому времени, когда он писал «Этюд», детективных историй публиковалось сколько угодно, причем были и герои-сыщики, оригинальные, непохожие друг на друга и порой переходящие из романа в роман. Отыскание истоков жанра ни в коей мере не входит в наши задачи (на эту тему существует множество прекрасных фундаментальных исследований), поэтому стоит просто упомянуть, что еще в 1794 году англичанин Годвин написал роман «Калеб Уильямс, или Вещи, как они есть», вполне соответствующий современным представлениям о детективе; детективы писали Диккенс, Уилки Коллинз, Эжен Сю, Эмиль Габорио, Ксавье де Монтепен, Понсон дю Террайль, да и в России к тому времени имелись свои мастера этого дела: Ахшарумов, Панов, прозванный «русским Габорио» Шкляревский. Знаменитый Аллан Пинкертон, глава детективного агентства, в начале 1870-х уже опубликовал две книги о своей деятельности. Да что далеко ходить: в Глазго жил, работал и публиковал свои записки известный сыщик Питер Мак-Кинли, а в Эдинбурге – Джеймс Маклеви, на основе мемуаров которого литератор Уильям Ханеман написал серию историй о сыщике Макговане; шотландцы полагают, что Конан Дойл наверняка эти книги читал.