Конан и честь империи

– Что-то новенькое, – признал он. – Мне доводилось видеть тебя на воинском ристалище и за доброй трапезой, ты был превыше всяческих похвал и в первом, и во втором, но когда это ты успел столь поднатореть в судейской премудрости? Однако ты, пожалуй, прав. Темвик, оставь свой отчет здесь. Я ознакомлюсь с ним позже. Вы свободны. Можете идти.

Выражение, каковое в просторечии именуется «гора с плеч свалилась», при этих словах столь явственно вспыхнуло на лицах всех троих, что Конан сдавленно хрюкнул, а госпожа Канах и Нейя Раварта обменялись понимающими усмешками.

Лишь Эртель Эклинг оставался по-прежнему мрачен. Даже та нескрываемая и весьма комичная поспешность, с которой ширриф и стигийская магичка, едва откланявшись, покинули комнату, не заставила его улыбнуться. Уставившись невидящим взглядом перед собой, Эртель потирал виски, словно мучимый сильной мигренью.

Темвик Магнуссон, однако, вернулся, едва выглянув наружу и обменявшись там с кем-то парой слов.

– Ваше величество…

– Что еще? – раздраженно вскинулся Эртель.

– Прошу прощения, мне только что сказали… У тронного зала дожидаются посланцы от старшины гномской общины в Вольфгарде. Все при параде, вид озабоченный. Что прикажете передать?

На какое-то мгновение Конану показалось, что Эртель сотворит с назойливым управляющим нечто чудовищное. Однако король Пограничья сдержался. Возможно, причиной тому послужили ласковые руки Нейи, гладившие его по плечам. Эртель только пробормотал невнятное ругательство и хмуро осведомился:

– Фрам с ними?

– Нет, но…

– Тогда к демонам подземным тронный зал. Эти мне гномы с их церемониями… Пускай их проводят прямо сюда. Примем по малому ритуалу.

Темвик кивнул и немедленно испарился.

* * *

– Надеюсь, эти явились с хорошими вестями, – проворчал король Пограничья, проводив взглядом своего управляющего. – Хватит с меня на сегодня гиперборийских ходячих мертвяков и собственных верноподданных с заговорами, шитыми гнилыми нитками…

– Темвик сказал – вид у них озабоченный, – напомнил киммериец. Нейя тревожно спросила:

– Эрт, что с тобой? Ты какой-то… странный. Может, тебе нездоровится?

– Пустяки, – отмахнулся Эртель, рассеянно отвечая на ласки подружки. – Я здоров как волк, просто… Нет, пустое. Немного голова болит, и все.

– Приказать лекаря? – Нейя подалась к дверям. Эртель остановил ее резким жестом.

– Сказал же – пустяки. Конан, ты еще помнишь Фрама? Гнома из Граскаальских копей?

– Фрама? Э-э… – варвар призадумался, потом лицо его просветлело. – Теперь вспомнил! Уж не хочешь ли ты сказать, что старейшиной общины в Вольфгарде тот самый Фрам?!

– Он. Совершенно не изменился, разве что отпустил бороду еще длинней да прибавил солидности. Такой ревнитель традиций – будь здоров! Прием не иначе как в тронном зале, представление полным титулом – а титул у него теперь, должен сказать, немаленький. «Старейшина Каменного Свода, хранитель Малой Печати и Золотого Пояса, доверенный советник у правой руки Подгорного Короля…», дальше уже не помню. Словом, чин высокий и власть нешуточная. У нас ведь гномов чуть ли не четверть всего населения и у них в руках треть всей торговли. Оружейный цех, ювелиры, камнетесы, само собой… В Восходном конце есть даже настоящая гномская таверна под названием «Кузнечный двор». Говорят…

– Хранитель Боевой Кирки и Двойного Топора, Дорин, сын Кхазда, и старшина Граскаальской Торговой палаты, Хранитель Ключа Гроин, сын Трора, к его величеству королю Пограничья Эртелю Эклингу с посланием! – провозгласил, распахивая двери, Темвик, и, впустив гостей, скрылся в коридоре.

Двое, неторопливо и важно прошествовавшие вслед за тем на середину комнаты пред очи короля Эртеля Эклинга, были типичнейшими представителями подгорного народа – малорослые, долгобородые и неимоверно кряжистые, поперек себя шире. Как и предупредил Магнуссон, гномы явились «при параде», то есть разряженные в пух и прах. От массивных цепей с тяжелыми цеховыми знаками и золотого шитья на камзолах из драгоценного бархата по комнате запрыгали яркие блики. Оба посланника носили широкие золотые пояса, символ принадлежности к гномьему дворянству.

– Высокого полета птицы, – успел шепнуть киммерийцу Эртель. – Военный вождь и старший над купцами.

Один, у которого на поясе висели маленькая золотая чернильница и набранный из драгоценных камней абак, держался чуть позади. В руках он сжимал продолговатую серебряную шкатулку, украшенную замысловатой резьбой. У другого, очень широкоплечего даже для гнома, за пояс была заткнута маленькая церемониальная секирка, а роскошная белая борода заплетена в две косицы. Он выступил вперед и неспешно, с достоинством дважды склонил голову – сперва перед королем Пограничья, затем перед властителем Аквилонии.