Конан и дар Митры

Звонко лязгнула сталь, лезвия мечей протяжно заскрежетали, застонали, как смертельно раненные звери, что выискивают, куда нанести последний удар клыка... Две фигуры, цвета бронзы и цвета мрамора, метались по арене, играя серебристым сиянием; оно вспыхивало меж ними, мерцало в лучах солнца, разбрасывая искры, гудело набатным колоколом. Человеческий глаз не смог бы уследить за быстрым полетом клинков, движениями рук, незаметным поворотом кисти; да и лица сражавшихся не привлекли бы внимания ни знатока, ни жадного до крови ротозея. Одно, с твердо сжатыми губами, казалось неподвижным, и лишь зрачки, горевшие синим огнем, оживляли его; другое... Другого просто не было.

Шло время. Два бойца, смуглокожий и бледный, как снега Ванахейма, кружились в стремительном танце; два вихря, неразличимых человеческим взглядом... Учитель, однако, смотрел с интересом и видел все.

Его питомец защищал свою жизнь.

С первого касания клинков Конану стало ясно, что поединок сей проверка, а не игра. Смертельная проверка! Успеет ли наставник остановить выпад, нацеленный ему в горло или в сердце? Да и захочет ли? Ученики должны побеждать или умирать; тут не было иного выбора.

Тварь, с которой он обменивался яростными ударами, была быстрой, как всплеск молнии. Нечеловечески стремительной! Прежде ему не удалось бы справиться с таким темпом; но теперь поток Силы, падавший сверху, с небес, поддерживал его, а клинки Рагара, раскрывшись двумя стальными веерами, хранили от ран. От серьезных ран, но не от царапин, которых было уже получено немало.

Правда, и он дважды поразил плоть бледнокожего безглазого монстра: первый раз - пробив его защиту мощным ударом наискосок, от правого плеча к бедру, и второй - коварным выпадом из-за спины, после ложной атаки. Жидкость, сочившаяся из этих порезов, не походила на кровь; она была густой и желтоватой, точно сосновая смола. Киммериец не знал, насколько чувствителен его противник к таким ранениям и можно ли рассчитывать на то, что он ослабеет. Пока бледнокожий не выказывал признаков усталости; Конан, впрочем, тоже.

Удар, отбив, шаг в сторону... Правый клинок идет вверх, левый - прямо от бедра, в грудь голема... Выпад, обманный финт, лязг металла... Сверкающая полоса проносится над головой, срезая прядь волос...

Бледнокожий казался неутомимым. И он превосходно владел оружием! Он бил из любого положения, с левой и правой руки, с поразительной точностью посылая меч в любую уязвимую точку тела. На плечах Конана багровели царапины, кровь сочилась из ранки в бедре, алыми точками пятная песок; клинки противника серебристыми всполохами мелькали перед глазами. Парируя атаки безглазой твари, он, словно в танце, провел голема по кругу - раз, другой, третий. Потом ему стало некогда считать.

Выпад, еще один! Прыжок! Оба клинка идут вперед словно бивни нападающего слона, сверкающий веер раскрывается перед ними... Удар! Лезвие звенит, обрушившись на подставленный эфес...

Отбив очередную атаку, Конан стремительным нырком ушел в сторону, затем резко выпрямился. В следующий момент его меч грохнул о клинок монстра, скользнул вдоль лезвия, змеей метнулся к горлу; выпад был опасен, почти неотразим, и противник, похоже, это понял. Защищаясь, он подставил рукоять второго меча, чтобы ослабить удар - и киммериец, торжествующе взревев, пнул врага в колено. Голем отпрянул, приоткрывая бок.

Укол! Прямо под ребра, в желудок и печень! Быстро дернув меч на себя, Конан не сомневался, что лезвие вышло на ладонь из спины бледнокожей твари. После такой раны дорога одна - на Серые Равнины, в царство Нергала... Он высоко занес клинки, готовясь добить противника.

Сталь лязгнула о сталь.

Возможно, душа человека уже отлетела бы в небытие, а плоть его, пронзенная насквозь, корчилась на земле в последних конвульсиях, но это безглазое чудище не было человеком. Монстр снова шел в атаку, и мечи его свистели в опасной близости от лица Конана. Похоже, смертельная рана лишь раззадорила его.

Удар, обманный финт, прыжок... Теплый воздух овеял щеку... Острая боль в бедре - вторая царапина алеет рядом с первой... Капает кровь... Сконцентрироваться, закрыть ранку... Не время! Сила течет с небес, омывает мышцы, вливается в клинки... Они полыхают, как два колдовских факела...

В какой-то миг Конан понял, что колющие удары не дадут ничего. Ему противостояла кукла, а не человек; он мог поразить бледнокожего в сердце или печень - вернее, в те места, где полагалось находиться сердцу или печени - и все же проиграть. Тут требовалось нечто иное...

Упав, он быстро перекатился по песку, вытягивая вперед руки; кончики лезвий чиркнули по левой лодыжке голема. Тот пошатнулся.

- Кром!

Киммериец был уже на ногах, и его боевой клич заставил дрогнуть воздух над ареной. Клинки Рагара взлетели и ринулись вниз, неотразимые, как молнии Митры; раздался тупой звук, словно сталь врезалась в дерево. Левый меч лишь задел ребра безглазого, правый же опустился прямо на его плечо, рассекая неподатливую плоть, прочную, как ветвь дуба.