КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ. ТОМ II

Время от времени они совершали на ниннитов набеги, и нинниты платили им той же монетой, хотя вооб-щегто они не очень любили удаляться с плато. В одной из таких вылазок Сула и угодил в плен. Племена, жившие поблизости, в свою очередь сторонились зловещего плато и с течением поколений старались переселиться прочь, так что последнее время ниннитам волей-неволей приходилось отправляться в поисках рабов все дальше и дальше.

Еще Сула сказал, что участь невольника в Нинне была весьма незавидной, и Кейн вполне верил ему. Благо своими глазами видел на теле юноши следы кнута, дыбы и каленого железа. Было похоже, что быстротекущие века ничуть не смягчили нрава ассирийцев и не убавили их свирепости, ставшей притчей во языцех еще на древнем Востоке.

Кейну оставалось только гадать, какими ветрами занесло в глубь неизведанного континента столь древний народ, и тут Сула ничем ему помочь не мог. Давным-давно явились с востока — вот и все, что он знал. Что ж, спасибо и на том, что теперь хоть стало понятно, отчего их лица и речь показались англичанину смутно знакомыми. Их черты были чертами предков семитов, которые еще и теперь прослеживались в современном Кейну населении Месопотамии; по той же самой причине многие слова и целые фразы были так схожи с оборотами древнееврейского языка...

Соломон узнал от Сулы и о том, что не все здешнее население было одного корня. Кстати сказать, они не заводили общего потомства с рабами; если такой ребенок все же рождался, его немедленно умерщвляли. Насколько было известно Суле, наибольшим влиянием пользовались ассирийцы; но часть народа, и простолюдины, и знать, назывались «арбиями». Они были вполне подобны ассирийцам, но кое-чем все же отличались от них.

Была и еще группа людей, именуемых «калдеи», — ее составляли волшебники и предсказатели, пользовавшиеся огромным почитанием среди чистокровных ассирийцев.

— А вот Шем и подобные ему — они эламиты, — сказал как-то Сула, и Кейн даже вздрогнул, услыхав библейское слово. Эламитов было немного, но они были орудиями, исполнявшими волю жрецов, — убийцами и палачами, совершавшими самые страшные и противоестественные деяния. Суле, как и всем прочим храмовым рабам, довелось уже пострадать от их рук.

С этого самого Шема, когда он появлялся, Кейн прямо-таки не спускал алчного взгляда. Ибо на поясе у него висел золотой ключ, обладание которым означало свободу. Однако Шем, по-видимому, правильно понимал убийственное выражение холодных глаз англичанина и вел себя осторожно, — этакий угрюмый смуглый гигант с мрачным лицом, точно вырезанным из камня. Если он и переступал невидимую границу, за которой его могли достать длинные и крепкие, как сталь, руки пленника, то не иначе как в сопровождении вооруженной охраны.

И каждый Божий день Кейн вынужден был слышать резкие хлопки плети и отчаянные крики рабов под пыткой кнутом, раскаленным железом или ножом для сдирания кожи. Нинн, похоже, был сущей преисподней, и правил ею истинный демон — Ашшур-рас-араб со своим хитрым и похотливым приспешником, жрецом Яменом. Сам повелитель, как и его царственные предки в древней Ниневии, тоже являлся жрецом. С течением времени Кейн понял, почему его, англичанина, прозвали здесь Персом. Нинниты видели в нем потомка тех воинов из диких тогда арийских племен, которые некогда спустились со своих гор, чтобы смести Ассирийскую империю с лица земли. Нинниты и попали-то сюда, в

Африку, не иначе как отступая перед светловолосыми победителями-ариями!..

Время шло, Кейн оставался пленником в Нинне. Но в храм его больше не водили и в качестве оракула выступать не принуждали.

Однажды в городе случился переполох. Кейн слышал, как ревели на городской стене трубы, как гремели внизу литавры. На улицах лязгала сталь, и даже в его, так сказать, мансарду доносился топот марширующих вбйнов. Кейн выглянул наружу и увидел на равнине, за стенами, нагое чернокожее воинство, подступавшее к городу. Горели На солнце наконечники копий, колыхались на ветру головные уборы из страусовых перьев, доносился ослабленный расстоянием боевой клич...

Сула влетел в комнату, глаза у парня горели.

— Там мой народ!.. — выкрикнул он. — Они пришли воевать против Нинна! Мой народ — воины! Катайо — наш царь, а Богага — военный вождь! Честь военных вождей сулаев заключена в мощи их рук, ибо вождем становится муж, убивший своего предшественника голыми руками! Так и Богага завоевал свое место, но еще немало дней пройдет, прежде чем кто-нибудь сумеет его одолеть! Потому что он — самый могучий!..

Окошко в комнате Кейна предоставляло наилучший обзор происходившего за стенами, поскольку помещалось на самом верхнем уровне в храме Баала. Вскоре в комнату явился жрец Ямен со своими угрюмыми стражниками, Шемом и еще одним столь же сумрачным эламитом. Они встали возле другого окна, устроившись так, чтобы Кейн не мог до них дотянуться.