Конан и карусель богов

– Нет, без нее, – ответил посланец Крома. – Шкура у них не слишком жесткая, но вот силища… – он сокрушенно покачал головой. – Дело опасное, но иного выхода нет.

– Раз нет, значит, идем дальше, – пожал плечами Конан.

И они пошли. Прямо по серебристой лестнице, к светлому размытому пятну впереди; они шли, и Конан всем своим существом ощущал, как скапливается там, наверху, куда им предстояло пробиться силой, густая, подсердечная ненависть: неведомые враги явно чуяли их приближение.

– Приготовьтесь! – шепнул им посланец Крома, когда маленький отряд оказался подле размытого пятна света. Оно было очень странным, это пятно: посреди океана вечной тьмы дрожал и колебался, словно под неощутимым для смертных ветерком, тонкий светло-охристый лист – словно опавший с громадной липы, сотканный из сотен и сотен тысяч стеклянных, наполненных светом нитей. Причудливое, удивительное зрелище; но разглядывать его было некогда. Осторожно приблизившись, киммериец сжался в комок, поднял меч перед собой для защиты и, выставив плечо, словно намереваясь вышибить незримую преграду, бросился вперед.

Яркий слепящий свет хлынул со всех сторон, настолько яркий и настолько слепящий, что казался обжигающим. Несколько мгновений Конан ничего не видел вокруг себя и лишь по внезапно накатившейся откуда-то справа волне нестерпимой вони смог определить, откуда последует первая атака.

Глаза киммерийца еще не успели привыкнуть к непереносимому свету, а руки уже действовали: клинок описал защитный полукруг. Что-то со звоном столкнулось с мечом Конана и, судя по всему, было отброшено в сторону.

Только теперь он смог разжать плотно сомкнувшиеся веки.

Это походило скорее на колоссальный, оторванный от остальной плоти мира объем пространства: та же пещера, только вместо каменных сводов куда более могучие и непреодолимые преграды. Там, наверху, клубились розовато-жемчужные облака; яркий же свет исходил из ослепительно-белых раскаленных шаров, свободно паривших тут и там. Под ногами, однако, оказались самые обычные каменные плиты – точь-в-точь такие же, как и в том храме забытого Бога, где стоял небольшой каменный алтарь со следами жертвоприношений на гладкой поверхности…

Теперь Конан видел своего врага. Существо состояло, казалось, из одной только пары длиннейших многосуставчатых рук: на них вместо пальцев росли блестящие и длинные прямые клинки. Тело же являло собой комок зеленоватого мяса с тремя выкаченными красноватыми глазами на макушке; ростом это создание приходилось Конану лишь по пояс, зато руки поднимались над головой киммерийца на добрые три фута. Ног твари Конан разглядеть не смог.

На мгновение ему пришло в голову, что здешние окрестности что-то уж слишком сильно похожи на памятную игровую доску Богов, явленную ему в странном видении; однако в тот же момент противник Конана начал атаку, и киммериец позабыл обо всем, кроме свиста и блеска клинков.

Непросто было отразить стремительный веер начищенной стали; меч Конана весь покрылся глубокими зазубринами, принимая на себя страшные удары, но все-таки выдержал. Улучив мгновение, киммериец ответил одним стремительным выпадом, лезвие его клинка распороло зеленую плоть чуть выше мечепальцевой кисти – однако противник даже не дернулся. На месте раны вспенилась дурно пахнущая алая пена… и спустя мгновение там виднелся лишь небольшой темно-зеленый рубец. Как и говорил посланник Крома, выкованная человеческими руками сталь была бессильна против пришедшего из неведомых глубин демона.

И все же он, демон, потерял несколько секунд, пока затягивал свою рану. В эти секунды его натиск все же несколько ослабел, чем и не преминул воспользоваться Конан.

Отбросив меч, киммериец с ревом бросился вперед, проскользнул под рухнувшими сверху растопыренными железными пальцами твари и, что есть мочи ударив ногой по левой лапе чудовища, обеими руками вцепился в кисть правой, что было сил выворачивая и выламывая сустав. Конан страшно рисковал; его защищали хорошие доспехи, но чудовище было наделено поистине страшной силой – его удар, даже не пробив кольчугу, наверняка переломал бы киммерийцу кости.

Однако удара не последовало. Растопыренные пальцы-клинки лишь косо скользнули по кольчужной рубахе Конана; красноватые глаза страшилища вылезли из орбит от боли – а спустя миг, поддаваясь сверхчеловеческому усилию Конана, сустав твари стал медленно выворачиваться.

Натянулась и лопнула зеленоватая рыхлая кожа, не выдержав напряжения; что-то затрещало, жутковато захрустело, начали рваться мышечные волокна – а затем с коротким мокрым звуком, словно что-то влажное и мягкое со всего размаха швырнули о стенку, один из пальцев-мечей чудовища вырвался из сустава.

И в тот же миг тварь нанесла ответный удар – как будто терзавшая и парализовывавшая ее боль тотчас исчезла. Она ударила изо всех сил целой, здоровой пятерней, всеми нацеленными в спину киммерийца мечами, и все, что мог сделать Конан, это лишь чуть сдвинуться в сторону, уповая на помощь Крома да на свою удачу…