Конан и карусель богов

Нет нужды описывать их дорогу через Туран. Жесткая длань Илдиза не давала палачам скучать без работы, зато дороги в его владениях были неплохи и постоялых дворов хватало даже в не слишком населенных местах – за разбой полагалась мучительная казнь на месте, и повешение считалось великой милостью. Отряд Конана скакал на восток вдоль южной оконечности моря Вилайет. Позади остались Шангара и Хоарезм, не так много оставалось и до памятной реки Запорожки. Из этих мест начинался Великий торговый путь – от границ Турана до самого Кхитая. Дорога была неблизкой, однако и не особенно опасной – купеческие караваны все время двигались от заката к восходу и обратно. На тракте можно было встретить кого угодно; здесь встречались выходцы из самых дальних стран.

Конан не находил себе места – чутье подсказывало ему, что за ними следят, однако, несмотря на все уловки, киммериец так и не сумел обнаружить соглядатая. Бросить тракт и пробираться дикими Афгульскими горами, где высокие, достигающие поднебесья хребты перемежались протянувшимися с юга жадными языками сухих пустынь, он не хотел. Хотя отряд и не испытывал ни в чем нехватки, лезть очертя голову в совершенно неведомую страну представлялось неразумным.

Мало-помалу местность стала меняться. Исчезли последние поселения, над сторожевыми постами которых развевался стяг Турана; началось вендийское пограничье, десятки лиг дикой местности, где Гиндукушские горы чередовались с причудливыми островками вечнозеленых лесов – в тех местах, где водяные жилы находили дорогу к поверхности или где сбегавший с вечных снегов поток орошал участок плодородной земли. Караваны старались миновать эти места как можно скорее – местность изобиловала разбойниками, беглецами как из Турана, так и из Вендии.

– По-моему, пришла пора сворачивать, – поделился своими сомнениями с остальными Конан. – Кивайдин – или кто-то из его прихвостней – висит у нас на плечах; его надо стряхнуть. Края здесь, конечно, дикие, зато довольно много воды, да и лес – укрытие надежное. Предлагаю уклониться к югу и сделать крюк через Айодию.

– А что это нам даст? – заметил Скольд. – Если даже Конан-киммериец не смог обнаружить шпиона – то, значит, дело тут не обошлось без колдовства. Соглядатай Кивайдина последует за нами и в Вендию, и в Кхитай, и даже за край Великого Восточного океана, что тянется, говорят, до самого края нашей земли. Я думаю, что чем скорее мы окажемся на месте, тем лучше. – Несмотря на фигурку Ханумана, они не отваживались впрямую называть цель их похода. – Кроме того, почему бы не попробовать устроить засаду прямо здесь, на тракте?

– Предоставь это дело мне, – в упор глянул на него Конан. – Шпиона следует убрать, и, клянусь Кромом, я это сделаю! Но не на этой дороге, где каждому ослу ясно, где мы будем на следующий вечер, где нельзя свернуть в сторону! В Вендии мы заставим нашего преследователя держаться к нам поближе.

На это никто не смог ничего возразить.

От постоялого двора, больше смахивавшего на небольшую крепость, к закрывшему полнеба южному перевалу уходила неширокая тропа. Небо было черным-черно, звезды еще и не думали угасать, когда пятеро путников, ведя в поводу коней, осторожно выбрались за ворота. Выбрались – и словно растворились в ночи.

Утро застало их в величественной роще исполинских горных кипарисов. Узкая тропа серпантином поднималась по крутому склону; никто не смог бы подняться по ней незамеченным.

Они отвели коней в лесок, а сами устроились в засаде на краю рощи. Началось долгое, томительное ожидание.

Они просидели в засаде весь день. И лишь когда землю вновь объяли вечерние тени, внизу, подле самой подошвы горы, Конан заметил какое-то движение.

Приближался невысокий старый человечек, тяжело опирающийся на длинный белый посох. У Конана от удивления глаза полезли на лоб. Чтобы их преследовал сам Кивайдин?..

Всю четверку спутников киммерийца трясла крупная дрожь.

– Вся надежда на Ханумана… – еле-еле выдавил из себя Скарфен, кое-как пытаясь наложить стрелу на тетиву.

– Да, против Кивайдина обычное оружие бессильно, – вторил ему Фьюри.

– Ну, это мы еще посмотрим, – проворчал киммериец.

Старик приближался. Видно было, что подъем дается ему не слишком легко: он частенько останавливался и даже пару раз присел отдохнуть. Конан взял из неверных рук Скарфена лук со стрелами.

– Когда имеешь дело с магами, кодекс чести оставляй дома, – назидательно произнес он, вскидывая оружие и щуря левый глаз.

Долгие часы упражнений на стрельбище не прошли даром. Сделав небольшую поправку на ветер, Конан мягко отпустил тетиву; стрела мелькнула в воздухе, вонзившись точно в левую половину груди старика – там, где должно было быть сердце.

Фигура с посохом замерла, пошатнулась – и беззвучно повалилась на камни. Конан оглядел своих спутников торжествующим взором, однако на их лицах не было видно радости.

– Ловушка, – заявил Фьюри.

– Мираж, – согласился Скарфен.

– Ждет, когда мы подойдем, – подхватил Скольд.

– Подойти все равно надо, но давайте возьмем с собой Ханумана, – закончил Эйджес.