Конан и Морская Ведьма

По каким-то неуловимым признакам Лейжес понял, что она никак не может сосредоточиться на своих словах. Он ощущал под тонким платьем ее трепещущее тело, прижавшееся к его обнаженной груди. Вот она — мечта! Юноша чувствовал, что сердце девушки бьется в унисон с его собственным. Возможно, именно поэтому его пульс стал таким частым. Молодой человек подумал обо всех тех годах, которые они с Мкори провели вместе, и ему показалось, что он любил ее вечно. Но шумные события последних лет совсем заслонили от него любимую, отодвинув ее на второй план, Каким он был глупцом! К сожалению, ничто уже нельзя переиграть. Теперь эти годы казались, словно вычеркнутыми из жизни, а будущее было столь туманно. Как много раз по собственной глупости он оказывался на волосок от смерти, готовый рискнуть этим самым будущим Полный любви к девушке, Лейжес горячо зашептал, не осмеливаясь говорить громко из боязни, что его голос дрогнет:

— Послушай меня, Мкори! Когда все это кончится, Марил поладит со мной… Меня уже не мучит та жажда мести. Я теперь уже не преступник, не безземельный сын предателя. Отныне я постараюсь вести себя так, чтобы оправдать доверие императора. Я собираюсь просить у Марила твоей руки, Мкори, и уверен, что он даст свое согласие.

Лейжес смотрел на девушку с болезненной настороженностью, как бы пытаясь услышать ее мысли, прежде чем она выразит их словами.

— Ты согласна, чтобы я стал твоим мужем? Будешь ли ты моей женой, Мкори?

Девушка обняла его с безумной страстью и произнесла слова, которые уже давно были готовы и только ждали своего часа.

— О, Лейжес! Любимый! Ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

И Мкори страстно поцеловала его.

В течение нескольких следующих минут для Лейжеса не существовало ничего, кроме ее поцелуев. Он забыл об усталости и боли, забыл о паутине тьмы. Путине, которая еще не была доплетена до конца.

Глава вторая

Поздней ночью, спустя несколько дней после битвы, Конан сидел в башенной комнате, занятой им под штаб, и просматривал доклады о состоянии дел. Если предположить, что ремонт императорских кораблей, захваченных в плен, и всех прочих посудин будет закончен в срок, то его флот, пополненный несколькими первоклассными военными кораблями, станет не только не хуже, но, пожалуй, даже лучше, чем был до битвы. Взятые в плен корабли с лихвой восполняли утрату многих менее ценных судов. Потери в живой силе, однако, оказались немалыми, и эта проблема стояла очень серьезно. Людей не хватало катастрофически. И если простых необученных солдат можно было как-то насобирать, то где взять опытных, квалифицированных офицеров?

Арбас, по-видимому, скоро оправится от ранения, и ему вполне можно будет доверить командование. Конан знал, что Душегуб любил работать в одиночку. Будучи специалистом своего дела, он сумел бы добиться уважения людей и беспрекословного подчинения солдат. Арбас может стать незаменимым командиром, но придется попотеть, чтобы уговорить его занять эту должность. Вряд ли он согласится взять на себя даже часть той ответственности, которая повседневно возлагается на любого офицера. Впрочем, нужно попробовать сыграть на самолюбии наемного убийцы.

Возможно, и Имиль сумеет убедить кого-нибудь из своих старых приятелей перейти на его сторону. Вся аристократия, как правило, с детства привыкла управлять людьми и имеет какую-то мистическую потребность командовать. Простые люди обычно добросовестно выполняют приказания, отданные господами. Из-за этих устойчивых традиций любого иерархического общества часто возникают проблемы с повышением по службе особо отличившихся воинов.

Конан отложил бумаги в сторону. Прежде чем его острый слух поймал стук деревянной ноги Эфрель на лестнице, какое-то шестое чувство подсказало ему о ее приближении. Интересно, какое дело могло привести ее ко мне наверх? Ведь сюда так тяжело взбираться. Командующий флотом не зря выбрал эту башенную комнату в качестве своего рабочего кабинета. Одной из причин была та, что здесь Эфрель не слишком часто баловала его визитами.

Конан рассматривал свою связь с колдуньей как неприятную необходимость. В настоящее время он удовлетворял ее во всех отношениях. Но забота о прихотях и капризах безумной женщины утомила даже Конана и стала действовать ему на нервы. Ее привычка вечно соблюдать тщательно продуманную таинственность и ее непрерывные намеки на какие-то одной ей известные секреты раздражали его значительно больше, чем он показывал. Непредсказуемые припадки неистового бешенства тоже, мягко говоря, вызывали в нем глубокую досаду. Изуродованная плоть не вызывала у киммерийца никакого желания, но ему приходилось удовлетворять почти звериную похоть Эфрель. Мало того, он всегда ощущал к ней отвращение, от которого никак не мог избавиться. Конан обнаружил, что подсознательно считает каждый шаг на лестнице по разносящимся гулким эхом ударам деревянной ноги. Он решил, что она приближается в каком-то почти гипнотическом ритме.

Вскоре изувеченная фигура Эфрель перевалилась через дверной порог, и Конан вопросительно посмотрел на свою повелительницу.