Конан и Посланник Света

Незаметно, думая каждый о своем, они дошли до увитой виноградом беседки. Два чувства боролись в киммерийце. С одной стороны, он понимал, что должен уничтожить Посланца, прежде чем тот доберется до Алтаря. И в то же самое время он чувствовал, как в душе нарастает волна глухой ярости. Ему хотелось крикнуть: «Боги! Какое же право вы имеете судить нас, если сами устроили такое!» Он пытался доказать себе, что не волен судить о поступках, причины которых ему неведомы. У него даже мелькнула мысль: а не старческие ли это бредни?! Хоть тело его снова молодо, но отпущенный человеку срок он давно прожил! Но ничто не помогало. — О чем задумался?

Голос Деркэто вывел его из оцепенения. Конан вздрогнул, огляделся, увидел собранную ею горку фруктов и потянулся за персиком. Он хотел сказать что-то, но не успел. Листья обвивавшей беседку лозы затрепетали, хотя ветра не было, воздух слева от киммерийца сгустился, и перед ними возник Митра.

— Ты, как всегда, неотразима, прекраснейшая!

Податель Жизни произнес это так спокойно, будто просто поздоровался, слегка склонился перед Деркэто, которая привычным кивком ответила на его слова, и повернулся к Конану:

— Приветствую и тебя, мой друг! — Он опустился на скамью.— Я терпеливо ждал, когда ты вернешься из храма. Теперь ты знаешь, как разрушить Алтарь и что за этим последует…

— Да,— ответил Конан,— мы только что говорили о том же. Мир погибнет, вероятно, и боги тоже…

— Нет, боги выстоят,— возразил Митра,— но судьба их окажется горькой: века скитаний в поисках нового мира.

— Да,— согласился киммериец,— не позавидуешь… Уж лучше смерть…

Он говорил спокойно, не обращаясь ни к кому, но увидел, как блеснули глаза Деркэто, а лицо Подателя Жизни окаменело.

— Я не знаю, чем помочь тебе,— сказал Митра сухо,— да и очень сомневаюсь, что это вообще возможно.— Он помолчал.— И тем не менее хочу, чтобы ты знал: если тебе удастся убить его, Конан, я сделаю для тебя все, что пожелаешь.

— Нет.— Киммериец медленно покачал головой.

— Но почему? — Митра не скрывал удивления.— Ты отказываешься от моей дружбы?

— Жизнь научила меня выбирать друзей среди равных, а дары принимать лишь от любящих,— ответил Конан, бросив быстрый взгляд на Деркэто.

— Значит, все-таки отказываешься? — Податель Жизни сжал зубы, и мрачная тень легла на его лицо.

— Ну почему же? — Конан невесело усмехнулся.— Я сделаю все, что смогу, но не ради награды, а просто потому, что я привык помогать друзьям, не думая о выгоде, не ожидая от них благодарности. А что касается дружбы… Она ведь не возникает просто оттого, что кто-то пообещал быть другом.

— Ну что ж, пусть будет по-твоему.

Митра склонил голову в скорбном поклоне и медленно растаял в воздухе, словно всего мгновение назад его и не было в беседке.

— Не суди его строго,— прошептала Деркэто. — Он много веков бился за Добро, и не его вина, что не все он видел в истинном свете. Ведь только Рок способен до конца верно оценить поступки, не ошибиться, а главное, ничего не упустить, бросая дела и мысли людей на чаши весов.

Конан скептически хмыкнул, а Деркэто в ответ улыбнулась:

— Быть может, в этом тоже кроется глубокий, скрытый Роком от людей смысл: желание и сила идти против воли всемогущей судьбы, не подчиняться ее велениям, чтобы наперекор всему одержать победу?

— Ты у меня спрашиваешь?

— А у кого же еще? Люди ведь свободней богов, как это ни странно.

— Да кто я такой, чтобы судить богов? — удивился Конан.— До сих пор я ни с кем из них не встречался, зато знаком был со многими из тех, кто служит Светлому Богу, и обсуждать его поступки всегда было запрещено. Считалось, что все его деяния приносят благо, а иначе просто быть не может! Но мне на это было наплевать! Я возносил хвалу Крому, да и то не слишком часто, и считал, что понимаю, кто такие Митра и Сет… А теперь я просто не знаю, что и думать. Мир словно опрокинулся! Митра всегда защищал людей — в это я верил даже тогда, когда ощутил не только его щедрость, но и беспощадную силу. Эта вера не поколебалась даже тогда, когда во имя торжества высшей справедливости я едва не лишился жены! Я просто подумал, что и у доброго человека может оказаться уродливое лицо и он станет невольно пугать детишек. А теперь я вижу, что все не так! И даже то главное, что просто не может иметь изъянов, несет в себе угрозу всему, во имя чего и существует!

— Что ж, и так бывает,— задумчиво согласилась Деркэто.— Порой жертвовать приходится слишком многим, и чем выше цель, тем горше подстерегающие на пути к ней утраты.

* * *

В тот день сон долго не шел к помолодевшему варвару. В голове у него царил полный сумбур. Он все пытался понять, что с ним происходит, но ничего из этого не получалось. Как легко все было раньше, когда перед ним стояли простые задачи: раздобыть немного золота, чтобы весело кутнуть с друзьями, а после развлечься с приглянувшейся девчонкой… Когда же порой приходили думы о бессмысленности такого существования, он гнал их прочь, успокаивая себя тем, что еще молод, все у него впереди, и еще настанет пора думать о многом и о многих.