Конан и Пришелец из другого Мира

— О, вовсе не захватить его, как ты мог бы подумать. А всего лишь кое-какие ваши природные богатства. Ведь здесь, у вас, девственно нетронутые залежи урана. Про который вы и слыхом не слыхали, и не подозреваете, что он может делать… Как раз под вот этой горой. Мы, вернее, наши специалисты-геологи, как раз и планировали начать добычу, но в нашем… э-э… Устройстве, которое питало нашу машину и всю Станцию энергией, случилась авария. Её-то я и исправлял. А когда закончил, и машина заработала…

— Да-да. Я тебя внимательно слушаю.

— Началась бомбёжка. Станцию уничтожили. Я вынужден был бежать через окно, портал, который машина открывает, успев прихватить только склянку с модификатором.

— Модификатор — это то зелье, которым ты превращаешь?

— Да. Меня и самого так превратили. Преобразовали. Я же говорю: я должен был кое-что починить. Там, в моём мире. Кое-что такое, чего не позволяло сделать человеческое тело. Забраться через трубы охлаждения в коллектор реактора, чтоб исправить… Для этого и нужны были эти чешуйки — чтоб при этом не получить смертельную дозу ра…

А сейчас эти самые, облучённые чешуйки, и убивают меня. Медленно но верно.

Впрочем, не важно. Важно то, что когда я всё, что нужно было, сделал, и уже вернулся, прозвучал сигнал воздушной тревоги. Я только и успел, что схватить склянку с противоядием, ну, то есть, жидкостью, которая превратила бы меня назад, в человека, и прыгнуть в окно портала. Оглянувшись, я успел заметить, как это окно словно озарилось ослепительным светом, а затем почернело и исчезло. В голове словно вскипел мозг: это там, в моём мире, взорвалась каптосовая бомба. Но к счастью я уже был достаточно далеко, чтоб не умереть — я оказался полностью в вашем мире. Вот только оказалось, к сожалению, что второпях я перепутал колбы, и схватил не противоядие, а сам модификатор.

— И ты решил… — Конан покачал головой, понимая теперь связь событий.

— Да. Поскольку жить в таком виде, — ящер провёл взглядом по своему телу, — в вашем мире проблематично, и никто не поймёт и всё равно не поверит, что я — тоже человек, только преобразованный, я и решил. Устроить себе небольшие каникулы перед смертью… Создать, так сказать, Государство под моим чутким руководством. И насладиться властью и заслуженным за годы работы отдыхом… Ведь я считал, да и сейчас считаю, что ваш мир сильно отстаёт от нашего. В плане науки, и вообще. У вас даже не каждый умеет читать! И уж я, с моими знаниями, и армией преображённых, смогу легко и быстро…

— Ага. Понятно. То есть ты посчитал всех здесь тупыми и ничтожными баранами, достойными лишь твоего презрения, и годными лишь на то, чтоб ублажать тебя всяческими услугами и почестями.

— Ну… Примерно так. Впрочем, насчёт того, что я уж точно умней, и знаю куда больше всех местных так называемых учёных вместе взятых — это абсолютная правда. Только вот воспользоваться этими моими знаниями я не могу! Для этого у вас нет ни промышленной базы, ни машин, ни даже многих материалов — они пока не изобретены!

— Но как же ты выучил местный язык?

— Без проблем: говорю же, я — телепат. Вижу мысли в головах других людей.

— Понятно. Стало быть, ты решил объявить себя местным колдуном.

— Да. Чтоб боялись. И уважали. А позже — и дань платили. Преимущественно продуктами. Чтоб уж совсем ничего не делать. Вот для этого я и наклепал себе клонов-рабов, и загипнотизировал всех их на беспрекословное и слепое подчинение.

— Хм. Деловой, конечно подход. Практичный. Трезвый, циничный и жестокий. Меня, как человека, не может не бесить твоё отношение к детям и женщинам.

— А-а, вот ты о чём… Да, они не имели для меня значения как слуги — слабы и глупы. Поэтому я и скармливал их раненным. Но сейчас их тел не осталось — после битвы с войском султана пришлось очень много тел моих слуг… Восстанавливать.

Конан задвигал желваками на скулах, но сдержался. Спросил:

— Стало быть, такие понятия как честь или совесть тебе незнакомы?

— Да, мой разум не стеснён такими понятиями, как честь, совесть или долг. В нашем мире, собственно, никто такими устаревшими нравственными нормами не стеснён. У нас всё проще. Понятия хорошо-плохо заменены понятиями рационально-нерационально.

— Ладно, с этим ясно. Теперь такой вопрос: есть ли всё-таки шансы, что кто-нибудь ещё из твоего мира придёт сюда?

— Ни единого. Потому что после каптосовой бомбы не то что всё живое, но и сама планета оказывается как бы… Превращена в водород. Ну, вернее, чтоб тебе было понятней, в мельчайшую пыль. Разумеется, и машина, и все её настройки, оказались уничтожены. И в ближайшие десять тысяч лет никто там, у меня, не сможет создать снова что-либо техническое. Не говоря уж — о найти тот уникальный код, что ведёт сюда, и в миллионы других обитаемых миров… Если кто и выжил на других планетах нашей системы, то они быстро скатятся к варварству.

— Куда?

— Ну, к тому состоянию, в котором пребывает сейчас ваш мир. Ноль техники и науки, сто процентов — магии. И слепой веры в неё. Ты — первый, кто понял, что я не колдун, а только прикидываюсь. Чтоб так внушить к себе побольше ужаса и уважения.