Конан и Слуга Золота(СИ)

Где у Эрека винный погреб, он хорошо знал, и когда здоровяк, решив в очередной раз пополнить запасы, нырнул туда с двумя огромными, литров по пятнадцать, кувшинами, Конан, не привлекая ничьего внимания и двигаясь плавно и бесшумно, последовал за ним. Тяжёлую крышку люка он за собой аккуратно прикрыл.

Заставленный и завешанный ёмкостями и продуктами сумрачный и длинный подвал был освещён лишь через узкие, забранные частыми решётками, щели, что выходили только во внутренний дворик постоялого двора. Конана, впрочем, такие мелочи, как отсутствие света, не смущали – зрением, слухом и силой природа его не обделила. Так же, как и трезвым, практичным умом.

Совершенно бесшумно проскользнув в дальний угол подвала, он оказался прямо за спиной чёртова толстяка. Схватив наклонившегося, чтобы зачерпнуть вина из огромной вкопанной прямо в землю лохани, за загривок, и зажав другой рукой лживый рот, Конан легко перегнул крупное, но беспомощное в его мускулистых руках жирное тело так, чтобы лицо Эрека оказалось в кислой жидкости, которую хозяин гордо именовал вином.

Затем руку со рта он предусмотрительно убрал, блокируя теперь ею обе клешни противника, и одновременно прислушиваясь, всё ли спокойно наверху. Побарахтавшись в тисках неумолимых рук с минуту, и убедившись, что невозможно как следует пнуть невидимого противника, или освободиться, Эрек издал странный звук, пустил много пузырей, и, наконец, затих. Тишину в подвале теперь не нарушала даже их возня.

Рывком вынув напуганную, и чуть было не утонувшую жертву из чана, Конан сунул под нос судорожно вздохнувшему, и трясущемуся толстяку огромный кулак, другой рукой так сжав горло негодяя, что глаза того вылезли на лоб. Чтобы было понятней, как обстоят дела, он свирепо прорычал, грозно сверкая очами:

– Только вякни – и ты – покойник! Утоплю, как котёнка, в твоём же поганом вине! Понял, скотина?!

Эрек, убедившийся в своей полной беспомощности против огромных мускулистых лапищ дикого нравом северного варвара, только покорно закивал, всё ещё моргая и задыхаясь. Он не смел даже утереть обильно льющуюся с волос в глаза пахучую и едкую жидкость.

– И не думай, что сможешь сдать меня властям, или своим подельникам! – в голосе киммерийца были презрение и злость, – Меня не взять никому! А вот тебе деваться некуда – найду из-под земли! На лёгкую смерть не рассчитывай – у нас, на севере, предатели легко и быстро не умирают!

Приблизив свои горящие безумным огнём глаза к выпученным в животном ужасе заплывшим жиром глазкам, Конан ещё с полминуты буравил противника страшным гипнотическим взором.

На пол опять закапало. И запах страха – пота и мочи – дал киммерийцу понять, что противник всё понял, и запуган до нужной степени.

– По…по… пощадите! – взмолился хриплым шопотом обделавшийся хозяин. Он, видать, и вправду поверил во все эти сказки, которые полупьяный Конан, не желая отставать от милой любительницы фольклора и экзотики, любил порассказать случайным собутыльникам, или партнёрам по азартным играм здесь, за ужином: о диких и жестоких забавах и обычаях свободных, гордых, и изобретательных северных наёмников.

Надо же! Похоже, он удачно сочинил некоторые, наиболее кровожадные истории о своих и чужих подвигах! Впрочем, почему – сочинил?! В гневе он и вправду страшен! Нужно будет – и сказку превратит в самую настоящую страшную быль!

– Расскажи мне то, что я хочу узнать, и останешься жив! – Конан подкрепил угрозу, чуть сжав руку с захваченными в горсть наиболее ценными причиндалами дрожащего Эрека. Тот было слабо вскрикнул.

Конан вновь по-волчьи оскалился, зарычав, и показав, что сейчас укусит прямо за щёку! Вскрик утих мгновенно.

– Говори! – приказал киммериец, – Кто такая эта Лавина, и кто те люди, что приходили с ней сегодня ночью?

– Ла… ла… вина… она, да, она… она – проститутка! – прорвало, наконец,плотину, поставленную далёкими сейчас, хотя и, несомненно, грозными врагами, страхом перед сиюминутной опасностью, исходившей от этого сумасшедшего варвара, – Она заходила сюда! И раньше заходила, и сегодня опять заходила!

– Я знаю, идиот! А то разве пачкался бы я о твою вонючую мошонку! Говори, кто эти люди, которые были с ней?

– Я… я… их не знаю! Клянусь! Мне… велели не замечать их, и… и держать язык за зубами! Я старался… Я не смотрел на них!

– Куда они забрали Каринэ?

– Никуда! Клянусь Миртой Пресветлым, сегодня их здесь не было!

– Где же тогда моя женщина, ты, помёт Неграла?!

– Так ведь… Она… она сама ушла – сама! Вместе с Лавиной! Они спустились вдвоём, и спокойно ушли! Их было только двое! Они ещё смеялись… я… Я подумал, что хоть в этот раз, всё, вроде, обошлось!

– Что – обошлось?! – проревел варвар, хотя, в принципе, и сам догадывался.

– А… э-э… Ничего! Клянусь, Конан, я ничего не знаю! Что там – потом… происходит – не знает никто! А я… Я… у меня четверо детей! – вдруг это ничтожество упало на колени, закрыв лицо руками, и разразившись бурными рыданиями. В луже собственной мочи он смотрелся омерзительно.