Конан и сокровища Пифона

— Мне кажется, что кое-кто из них, — Конан кивнул в сторону палубы, — пошел с нами в надежде на то, что цель твоей экспедиции — не просто найти пропавшего брата. Они не понимают, что братская любовь или узы супружества могут толкнуть человека на столь опасное предприятие. Знатный господин оставляет свой дом, взяв с собой только учителя и женщину, и едет на край света — это выходит за пределы их понятий о разумном. Я бы даже сказал, что это выходит и за пределы моих понятий, но ты ясно мне сказал, что я должен лишь помочь в поисках брата. Остальное меня не интересует, подозрительность — не в моем характере.

Ульфило так сильно сжал губы, что они побелели. Конану показалось, что причиной тому — не один только гнев. А замешательство человека с открытой натурой, который вынужден кривить душой.

— Ты думаешь, они могут быть опасны? — проговорил наконец Ульфило.

— Никогда не знаешь, откуда может грозить опасность, все зависит от того, как сложатся обстоятельства. Но сейчас еще не о чем беспокоиться. Они вполне безвредны, пока не почуяли добычу.

— Когда мы доберемся до Берега Костей, ты узнаешь больше, — пообещал Ульфило. — Сейчас пока я не могу тебе ничего сказать.

— Дело твое, — ответил Конан. — Но помни, что, если мы все погибнем из-за твоей чертовой скрытности, виноват в этом будешь только ты!

К тому времени, когда на свежий воздух вышел Спрингальд, настроение Конана немного улучшилось. Спрингальд был бледен, но впервые за все путешествие мог спокойно стоять на ногах.

— Вот, мой киммерийский друг, я почти уверен, что сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, смогу уже что-нибудь съесть.

— Я рад слышать, что ты совсем здоров, — усмехнулся Конан.

— Всю свою жизнь я изучал великие походы мореплавателей прошлого. Со мною всегда были карты и записи бортовых журналов, но в море я отправился в первый раз — лишь ступив на борт этого корабля. Известные путешественники, однако, не упоминают о том, как морские боги любят наказывать нас, несчастных сухопутных букашек.

— Со временем это проходит, — заверил его Конан. — Считай, что тебе повезло. Сейчас погода просто великолепная для плавания, и корабль почти не качает. А попади ты в бурное море, ты мучился бы не одну неделю.

— Прошу тебя, не надо об этом! — прервал его Спрингальд. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. — Он порылся в большой сумке, которую всегда носил с собой. Из сумки торчали какие-то свитки, листы пергамента, корешки книг. Спрингальд извлек какой-то том. Антикварную редкость, судя по обложке. Когда-то книга была в прекрасном кожаном переплете, но теперь, источенная червями, истрепалась и износилась.

— Вот, — сказал он, — «Плавание капитана Бельформиса». Этот человек жил более тысячи лет назад и плавал примерно в тех же местах, куда сейчас направляемся мы.

— Книга старая, — сказал Конан, взяв ее из рук Спрингальда, — но тысячу лет ей дать трудно.

— Правильно. Оригинал был на пергаментном свитке, и копий с него, как нам известно, не существует. Искусство книгопечатания знакомо людям всего лишь семьсот-восемьсот лет, хотя я считаю, что им владели и некоторые очень древние цивилизации. Так случается — искусство гибнет, а потом воскресает вновь. Так вот, а этот список был сделан пятьсот лет назад для короля Аквилонии Хептадиоса. Посмотри, на странице слева — оригинальный текст на древнешемитском, а на другой стороне — цветистый перевод на аквилонский язык того времени. На титульном листе надпись о том, что книга износилась и ее вместе с другими нужно послать в Луксур для переплетных работ. Это было двести лет назад. Стигийцы — большие мастера во всем, что касается книжного дела. По возвращении она заняла свое место на полке в Королевской библиотеке в Тарантии, и у меня есть все основания полагать, что с тех самых пор никто до меня к ней не прикасался. А я ее обнаружил несколько лет назад. Ее плачевное состояние — результат всех этих лет, результат пренебрежительного отношения к ней и упорной работы прожорливых червей.

— Судя по имени, капитан был шемитом, — заметил Конан.

— Да, а корабль его назывался «Аштра», в честь шемитской богини. А знаешь ли ты, что когда-то Шем был величайшей морской державой?

— Странно! Ведь шемиты — народ пастухов и земледельцев. Даже асгалунские купцы, как правило, выходцы из других стран. Среди шемитов, конечно, есть моряки, ведь страна имеет водную границу, но они в основном моря не любят.