Конан и сокровища Пифона

Меч Конана был длиннее и чуть легче, чем нож Уму, но это неравенство вполне компенсировали длинные руки матроса. Уму был силен и на удивление быстр, чего трудно ожидать от человека его комплекции. Ни один из бойцов не обладал ни особым искусством, ни знанием тонкостей и хитростей. Зато оба не уступали друг другу в силе, быстроте и выносливости. В конце концов благодаря выдержке, быстроте реакции и все той же выносливости равновесие нарушилось в пользу киммерийца. Уму, не имея привычки к подобным упражнениям, уже пыхтел и задыхался. А дыхание Конана было по-прежнему ровным, руки работали четко, и, несмотря на огромные усилия, не было видно никаких признаков усталости или дрожи. Клинок Уму взлетал не так легко и уверенно, как раньше, удары утратили свою смертоносность, и Конан одним резким движением пронзил тело противника. Выдернув меч, он ударил его опять, на этот раз по самому горлу. Острие прошло сквозь язык, вонзилось в мозг, и Уму грузно повалился, как подрубленное дерево.

Конан смотрел на матросов, с его меча стекали капли крови. Его кожа блестела от пота, но дыхание было все таким же ровным.

— Ну, кто хочет занять место Уму? — спросил он.

— Он никогда не был моим другом! — Один из матросов плюнул на мертвое тело.

— Не был, — подтвердил другой, — я за тебя болел, Конан!

Все остальные тоже поспешили уверить Конана в своей преданности.

— Вот и отлично, — сказал киммериец, — мы опять будем друзьями. И никаких больше разговоров о том, что болят ноги. Назад вы вернетесь такими богачами, что до конца дней уже ходить пешком не придется. А теперь оттащите-ка эту падаль подальше. Бросьте где-нибудь в кустах, к утру от него ничего не останется.

Вытерев меч о траву, Конан вернулся к своему костру. Ульфило дружески похлопал его по плечу — неожиданное проявление чувств от строгого аристократа.

— Великолепная схватка, Конан, — сказал он.

— Да! — воскликнул Спрингальд. — Теперь эти мошенники больше не посмеют перечить!

— Наверное, — ответил Конан, — пока не появится кто-нибудь другой. А что сегодня на обед?

Назавтра деревья кончились. Лес оборвался резко и сразу, как заканчивается за забором фруктовый сад. Конан стоял теперь на самом гребне горы. С другого же склона не росло ничего, кроме высокой травы, местность плавно шла под уклон, и до самого горизонта тянулась огромная равнина. Перемена полная и разительная. Среди высокой травы лишь изредка попадаются деревья, да и те не обвитые лианами лесные великаны, а низкорослые, прижимающиеся к земле растения со странно плоскими верхушками. Был и кустарник, но тоже совсем непохожий на лесной. Если там он стелился повсюду, образуя как бы нижний ярус растительности, то сейчас среди травы попадались лишь отдельные островки площадью не более нескольких сотен ярдов. Но не растительность привела киммерийца в полный восторг. Опершись на свое копье, он стоял и смотрел целый час, пока вслед за Гомой на гребень не поднялись аквилонцы и капитан. Несколько минут они лишь молча таращили глаза.

Первой пришла в себя Малия.

— О Митра! Неужели это не сон? Так не бывает!

— Бывает, — зачарованно отозвался Спрингальд. — Я слышал много рассказов, но и представить себе не мог, как на самом деле это великолепно!

А открылась им вот какая картина: добрых двадцать тысяч голов диких парнокопытных паслось на равнине. Буквально в сотне шагов мирно щипали траву антилопы с витыми рогами, и до самого горизонта были видны многочисленные стада; издалека животные казались крохотными букашками.

Эти созданья удивляли не только своим числом, но и бесконечным разнообразием видов. В Северных и Западных землях все иначе, там в одном стаде пасутся одинаковые животные, здесь же с явным дружелюбием ходят рядом совсем разные. Среди них всевозможные антилопы, от маленьких, нежных созданий с рогами в виде лиры до огромных тяжеловесов размером с боевого коня. Множество самых разных животных, названий которых они не знали, хотя Конану было известно, как их называют туземцы. Высокими изящными башням возвышались среди них высокие жирафы, они ходили маленькими семейными группками.

Не поднимая от земли своих грязных носов, вокруг ходили черные буйволы-тяжеловесы с закругленными рогами, а на их блестящих спинах беспечно резвились мелкие птички, выискивая в блестящих шкурах животных насекомых.

В огромном множестве паслись разномастные дикие лошади, но преобладали среди них ослепительно полосатые зебры. Были и другие, у которых полосатой была только задняя часть туловища. Пятнистые карликовые лошади размером не больше собаки не давали прохода мордастым свиньям, а бабуины из враждующих стай кидали друг в друга палками и камнями. Не зная себе равных, медленно двигались огромные, похожие на серые скалы слоны. У некоторых стариков бивни были такие большие, что животным приходилось откидывать назад голову, чтобы не скрести ими по земле.

— Как их много! — воскликнула Малия. — И так все спокойно! Как в храме!