Конан и сокровища Пифона

— Она ничем не провинилась, — ответил Кефи, — просто она рабыня. Пришел ее черед, и сегодня женщину подарят речным божествам.

Волосы зашевелились на голове у Конана.

— Жертвоприношение?

— Да. Рабов здесь покупают в основном именно для этого, так как для работы нужно не много людей. Но духи требуют жертвоприношений, и отдавать им рабов гораздо удобнее, чем выбирать кого-нибудь из себе подобных. Во время больших праздников в течение одного дня приносится множество жертв.

— Но это бесчеловечно! — возмущенно воскликнула Малия.

— И в моей стране время от времени приносят в жертву людей, — пожал плечами Вульфред. — Пусть себе режут друг друга, мне-то что за дело?

— Да, — подтвердил беззубый матрос, совсем опьяневший от выпитого, — я много раз возил рабов на Черный Берег, и больше половины этих скотов в пути дохнут. Ни на что они не годны. Нечего на них и внимание обращать.

Пальцы Конана сами собой сжались на эфесе меча.

— Не терплю рабства и не терплю жертвоприношений. А еще больше ненавижу грязных демонов, которые жаждут крови. Это омерзительно.

— Хочу тебе напомнить, — медленно проговорил Ульфило, — что нас мало, а их много. И наш царственный повелитель, — в его остовах слышалось бесконечное презрение, — не разделяет в этом вопросе твоих чувств.

— Царь Набо приберегает свои более нежные чувства для избранного меньшинства, — добавил Спрингальд. Вновь раздался барабанный бой, на этот раз медленный, завораживающий.

Вперед вышли женщины и надели на шею рабыне гирлянды ароматных цветов. Ее руки были связаны за спиной. Женщину подтолкнули ближе к царскому возвышению. Повелитель поднялся и взял в руки факел. Держа его высоко над головой, он обратился к присутствующим:

— Царь повелевает: мы славно пировали от плодов щедрой земли, так давайте теперь возблагодарим наших богов. Они голодны, но питаются не от земных плодов и не от звериной плоти, но от плоти мужчин и женщин.

— Может, лучше уйти? — сказала Малия, побледнев сильнее обычного.

— Это оскорбит духов, — предостерег их Кефи. — Если хотите остаться в живых и получать царские милости, вы должны присутствовать на жертвоприношении.

Волей-неволей им пришлось пойти вместе со всеми. Процессия проследовала вокруг возвышения башни и приблизилась к длинному спуску, который вел прямо от входа и на сотню шагов вдавался в озеро. Влажный, сырой воздух больше походил на морской. Рабыня, казалось, ничего не чувствовала, ее лицо выражало лишь животную покорность. Агла подпрыгивала и пританцовывала перед ней, заливаясь безумным смехом и кружась на своих ножках-соломинках.

Она больше напоминала резвого ребенка, а не старую женщину. Она вскрикивала и подвывала тонким, пронзительным голосом, подхлестывая свой экстаз.

— Нельзя призывать богов, как будто созываешь свиней на помои, — пробормотал Спрингальд.

— Боюсь, что местным богам приличия неведомы, — заметила Малия. Она прилагала огромные усилия, чтобы только не выдать охватившее ее чувство омерзения и ужаса.

В толпе слышалось пение. Голоса звучали то громче, то тише, в сложную гармонию вплеталось неистовство танца и бой барабанов. Все это зрелище представляло собой жуткую, мрачную, но в то же время прекрасную картину.

Процессия приблизилась к самым ступеням. Возглавляла ее Агла. Подойдя к кромке воды, она подняла в воздух свой увешанный погремушками посох и воззвала к божествам. Вначале это было все то же писклявое пение, но постепенно тональность менялась, и она издавала уже такие звуки, которые не может произвести нормальное человеческое горло. С ее слюнявых губ срывалось какое-то бульканье, резкие щелчки и что-то совсем невообразимое.

Она пела, и вода в озере начала меняться.

— Что это такое? — в тревоге прошептала Малия.

На гладкой поверхности воды возникло какое-то пятно. Оно светилось изнутри густым красным светом. Потом стало понятно, что возникло оно не на поверхности, а будто бы поднялось из водных глубин. Колдовское пятно медленно росло. Из глубины озера что-то поднималось все выше.

Раздался всплеск, какое-то движение на поверхности. Еще один всплеск. Из воды выпрыгивали огромные бесформенные рыбы, как будто там, внизу, их преследовала какая-то опасность. Эти монстры прыгали и резвились на поверхности озера. В неясном свете трудно было хорошенько их рассмотреть, но все же видно, что они не похожи ни на одно живое существо, которое когда-либо обитало в водной стихии. Одни выбрасывали в воздух щупальца.

Другие хлопали перепонками, похожими на крылья летучей мыши. Люди пришли в ужас, когда исполинских размеров рыба схватила похожую на осьминога тварь при помощи части тела, которую вполне можно было бы назвать рукой, и затолкала извивающуюся добычу себе в рот.

— Это против всех законов природы! — воскликнула Малия.

— Не ожидала такого? — поинтересовался Спрингальд.

Киммерийцу же, чтобы остаться на месте, потребовалась вся его сила воли Колдовство и вся связанная с ним отвратительная мерзость всегда вызывали в нем бурю негодования, а на этот раз дело поворачивается, кажется, особенно диким и ужасным образом.