Конан из Зазеркалья

Удвоив осторожность, и внимательно смотря как по сторонам, так и под ноги, Конан двинулся по цепочке следов, скрывающейся за кромкой перевала. К седловине он подходил уже крадучись. Спрятаться здесь было решительно некуда, поэтому приходилось надеяться на то, что северянин заметит обладателя таких больших ног раньше, чем он его. Добравшись до самой высокой точки, Конан лёг на снег и пополз словно барс, выслеживающий свою добычу. Затаившись за ближайшим камнем, он взглянул вниз и не заметил ничего примечательного. Следы мирно спускались по противоположному склону к ближайшей скале, и исчезали у её подножия. На самой скале также не было ничего интересного – всё тот же снег, искрящийся на солнце. Но эта безмятежность не могла обмануть Конана, он чувствовал, что опасность где-то рядом. А он привык доверять себе. Время не спеша текло, и солнце, уже поднявшееся довольно высоко, начало припекать, а его свет нещадно слепил глаза, которые уже начали слезиться. Но терпение Конана, в итоге, было вознаграждено: большой серо-белый валун, на который бы никто не обратил внимания, внезапно пошевелился. То, что киммериец принял за мёртвый камень, начало медленно распрямляться во весь свой огромный рост.

– Проклятье,– шёпотом выругался Конан.

Снежная обезьяна, покрытая свалявшейся шерстью, припорошённой снегом, в полтора раза выше самого высокого человека, и плечами, шириной с царскую карету, не торопясь разминала свои мощные лапы. Этот реликт прежних эпох очень редко, но ещё встречался в отдельных частях хайборийского мира, и Конан уже сталкивавшийся с ними раньше, и знающий насколько они могут быть опасны, предпочёл бы не вступать в схватку с этой тварью. Тот бесшабашный искатель приключений, бросающийся очертя голову в каждую драку, каким был когда-то Конан, давно поумнел. Шрамы, опыт и погибшие друзья многому научили его.

Похоже, этот монстр решил устроить здесь себе охотничьи угодья, и теперь вволю питался всем и всеми, кто попадётся ему под руку. Ветер дул в лицо киммерийцу, и он не боялся, что обезьяна его учует. Он понимал, что в открытом бою ему не устоять. Даже со всей своей звериной ловкостью, скоростью и отличным мечом, его просто задавят массой и грубой силой. Здесь нужна была хитрость. О том, чтобы отступить Конан даже не задумывался. Ветер мог поменяться в любой момент, и далеко не факт, что он успеет уйти достаточно далеко, чтобы его не смогли догнать, особенно по столь ненадёжной дороге, что собой представляла корка льда, которая стала уже довольно скользкой. А сейчас у него хотя бы есть преимущество: высота и внезапность нападения.

Бегло осмотрев склоны близлежащих гор, Конан заприметил небольшую расщелину, что круто поднималась от подножия в сторону перевала, вода, ветер и время выточили её на лике местных гор. Не спеша отползя от края, киммериец, пригнувшись рванул в её сторону. Дорого было каждое мгновение, ведь если обезьяна заметит его раньше положенного, то выжить в этой схватке будет очень непросто. Добравшись до расселины, он осторожно выглянул из-за камня. Что-то явно встревожило монстра, и теперь тот хищно оглядывался по сторонам в поисках того, что могло его потревожить. И тут их глаза встретились. Конан содрогнулся, увидев в этих жутких голубых, как у него самого глазах, искры кровожадной радости и отблески разума. Звериный оскал, который больше был похож на улыбку, обнажил ряд крепких жёлтых зубов в пасти монстра. Мгновенно огромная туша зверя рванулась вперёд, с невероятной скоростью сокращая расстояние между собой и человеком. Обезьяна неслась вверх по дну ущелья, над которым находился Конан, загребая всеми четырьмя лапами мелкие камни вперемешку со снегом. Отвернувшись от этого зрелища, киммериец сбросил с плеча свои вещи, упёрся спиной в ближайший валун, который стоял на краю расселины быть может не одну сотню лет, и попытался сдвинуть его. Безрезультатно. С не меньшим успехом он мог бы попробовать сдвинуть ось мироздания. Ощущение, что вся тяжесть земли легла на его плечи, заполнило его. Перед глазами поплыли круги и цветные точки, а изо рта вырвался мощный рык, от которого, казалось, затряслись сами горы. Тьма, уже почти накрывшая его сознание, внезапно отступила, и каменный исполин, что так упорно сопротивлялся ему, сдвинулся. Сквозь головокружение и стук своего сердца, удары которого казалось были слышны за два дня конного пути, Конан, по дрожанию земли почувствовал, что валун, который он столкнул, недолго оставался в одиночестве. Увлекая за собой более мелкие и более крупные камни, он нёсся вниз по склону, всё набирая и набирая скорость. Грохот камнепада, а также вопли животной ярости и боли заполнили ущелье. Ещё некоторое время эхо металось среди гор, прежде чем взмыть в небо и раствориться в нём, уступая место безмолвию.