КОНАН: Рожденный битве

В романе Ромера могила Моканны находится в «Хорассе», в то время как рассказ Говарда начинается в «Хорадже» — в плане рассказа это место именуется «Хораспар». Сюжет рассказа Говарда, вероятно, основан на материалах по истории Месопотамии, которые он в то время изучал. Появление Бёлит (ассирийское имя) в «Королеве Черного побережья» уже указывает на интерес Говарда к этой теме, которая нашла свое окончательное выражение в рассказе 1932 г. «Дом Арабу».

Как и в случае с «Королевой Черного побережья», в «Черном колоссе» предполагались несколько сцен истязаний. В плане рассказа Говард пишет, что Ясмела «сорвала с самой красивой служанки одежду и растянула плачущую девушку на алтаре, но ей не хватило смелости или жестокости принести ее в жертву», а в первом черновике он написал: «Каждый день ее рождения, до двадцати лет, Ясмелу укладывали на колени статуи в храме Иштар, и жрица секла ее розгами, чтобы научить смирению перед богиней».

Даже в опубликованной версии рассказ содержит немало сексуальных намеков, от слов Хотана «Я научу тебя древнему забытому искусству удовольствия» до сомнений Ясмелы: «Мне не к лицу появляться перед святилищем одетой в шелка. Я приду нагой, на коленях, как полагается молящейся, чтобы Митра не счел, будто мне недостает покорности». Что касается завершения рассказа, то Говард сам комментировал его в письме Тевису Клайду Смиту:

За прошедшие годы мои герои перестали быть столь высокоморальными. Один из моих последних проданных рассказов заканчивается сексуальным сношением вместо обычной резни, Мой меченосец хватает принцессу —уже основательно потрепанную злодеем — и швыряет ее на алтарь забытых богов, в то время как снаружи идет сражение и бойня, и в сумерках на происходящее взирают останки злодея, пригвожденного к стене героем. Не знаю, насколько понравится читателям, помогу побиться о заклад, что некоторым понравится. У среднего человека есть тайное желание быть развязным пьяным убийцей, насильником и головорезом. (Говард — Т. К. Смиту, примерно декабрь 1932, не опубликовано.)

Интересно отметить, что в первом варианте рассказ заканчивается иначе:

Несколько мгновений он держал ее в объятиях, потом оттолкнул.

«Демоны Крома! — проворчал он.— Сегодня погибли сорок с лишним тысяч человек, а я болтаюсь здесь, лаская хнычущую девчонку! Надень на себя что-нибудь, и убираемся отсюда. Дело не ждет».

Спорный вопрос, был ли сам Говард «средним человеком», но, когда он представил свой рассказ, у Райта, судя по всему, не появилось никаких нареканий по поводу сексуальных элементов, единственное замечание касалось длины рассказа, который он, вероятно, счел чересчур затянутым. Сам Говард сокращал рассказ с каждым очередным вариантом и согласился с требованием Райта. Но техасец, похоже, понимал, что сексуальные элементы помогают ему продавать рассказы о Конане. Судя по всему, Райт куда больше возражал против «сквернословия» в диалогах, чем против «вызывающих» сцен.