КОНАН: Рожденный в битве

— Нам привиделся кошмар,— всхлипывала Натала.— Мы умерли и были прокляты! Мы погибли в пустыне и низвергнулись в ад! Мы с тобой — духи бесплотные… Ой!

Увесистый подзатыльник прервал череду ее жалоб.

— Дух бесплотный? А шлепнешь — орет,— усмехнулся Конан, хорошо знавший, что шутка, даже такая грубоватая, иной раз помогает привести в чувство зашедшегося от страха.— Да живые мы, живые! Правда, если решим остановиться в этой поганой дыре, все может очень даже измениться… Кром! Это еще что?

Они успели миновать всего одну комнату, когда снова пришлось остановиться. К ним явно приближался кто-то — или что-то. Они стояли лицом к двери, откуда доносились шаги, и ждали, когда же кончится неизвестность. Ноздри Конана раздувались. глаза нехорошо сузились… И вот наконец под аркой обрисовалась человеческая фигура. Да такая, что Конан вполголоса выругался, а Натала открыла от изумления рот.

Перед ними, непонимающе смотря, стояла женщина. Рослая, гибкая, божественно сложенная — и облаченная всего-то в узенький поясок, искрившийся самоцветами. Глянцевый водопад черных как ночь волос оттенял теплую белизну кожи. Темные глаза в пушистых ресницах глядели чувственно и глубоко. У Конана дух захватило от такой красоты, да и у Наталы округлились глаза. Подобных женщин киммериец совершенно точно ни разу прежде не встречал. Черты ее лица походили на стигийские, но у стигиек, виденных им до этого дня, была темная кожа, а у этой тело светилось, как алебастр.

Когда же она заговорила, то голос оказался богатым и музыкальным, а язык — все-таки стигийским.

— Кто ты? — обратилась она к киммерийцу.— Что ты делаешь в Ксутале? И кто эта девушка?..

— Сама-то кто такая? — хмуро поинтересовался Конан.

Одни и те же вопросы порядком-таки поднадоели ему.

— Я Талис, стигийка,— ответила она.— А ты, верно, рассудка лишился, что надумал явиться сюда?

— Начинaю приходить к этой мысли,— проворчал Конан.— Видит Кром, если я еще разумен, мне здесь точно нечего делать, тут у вас одни чокнутые живут! Мы к ним выползаем из пустыни, можно сказать, на карачках, еле живые от жажды и голода, а нас встречает мертвец, который тут же ни за что ни про что пытается пырнуть меня в спину! Потом заходим во дворец, набитый роскошью под самый купол, а внутри никого! Стол накрытый стоит, а едоки все попрятались. Только тени какие-то ползают и заглатывают спящих людей…— Конан пристально следил за стигийкой, и от него не укрылась ее внезапная бледность. Ну?

— Что — ну? — спросила она, овладевая собой.

— Я ждал, что ты тоже дашь деру, сметая занавески и крича во весь голос,— сказал Конан.— Ну, как тот малый, которому я сейчас про тень рассказал.

Она пожала изящными белыми плечиками.

— А-а, так вот что за крики я слышала… От судьбы все равно не уйдешь, так много ли толку верещать подобно крысе в ловушке? Когда Тог возжелает меня, он просто придет за мной, и быть посему…

— Тог — это кто? — осведомился Конан подозрительно.

Стигийка наградила его долгим оценивающим взглядом, который почему-то заставил Наталу густо покраснеть и прикусить губу.

— Садитесь на диван, я вам расскажу,— ответила Талис.— Только прежде скажите мне свои имена.

— Я Конан из Киммерии, а это бритунийка Натала,— ответил Конан.— Наше войско разбили на границах Куша, так что мы с ней нынче в бегах… Знаешь, неохота мне садиться на этот диван. Так и кажется, что сзади тень подползает!

Стигийка мелодично рассмеялась и села, с хорошо заученной небрежностью вытянув с тройные ноги.

— Не о чем беспокоиться, сказала она.— Если Тог захочет, он вас возьмет, где бы вы ни были. Человек, о котором ты говорил — ну тот, что закричал и пустился бежать,— он ведь под конец испустил такой особый страшный крик, верно? И потом стало тихо, так?.. Надо думать, он в своем паническом бегстве напоролся как раз на то, чего тщился избегнуть… Я же говорю — от судьбы не уйдешь!

Конан буркнул нечто невразумительное, но все-таки опустился на краешек дивана. Обнаженный меч лежал у него на коленях, а взгляд продолжал тревожно обшаривать помещение. Натала примостилась рядом, держась за него, и теперь в ее поведении сквозила еще и ревность. Поджав ноги, она поглядывала на стигийку с недоверием и обидой. Рядом с этой великолепной красавицей она чувствовала себя маленькой, тощей и засиженной мухами. И уж конечно, от нее не укрылся взгляд темных глаз, буквально ласкавших все тело бронзовокожего исполина.

— Так что это за место? — осведомился Конан.— И кто тут живет?

— Это очень древний город, имя же ему Kсyтал. Он выстроен над оазисом в пустыне, на который основатели города набрели в своих странствиях. С востока явились они, и было это столь давно, что даже их потомки не помнят когда…

— Немного же их осталось,— заметил киммериец.— Покои большие, а выглядят необитаемыми.