Конан-варвар. Алая цитадель

Осторожно скользнул Конан к золотой дверце, толкнул ее и заглянул в комнатку: пусто. Единственное, что казалось там живым, — светящиеся драгоценные камни. В центре потолка Конан увидел удивительный орнамент. Он был восьмиугольным, черным, и в центре узора четыре самоцвета горели красным огнем, очень отличавшимся от белого сияния камней вокруг. На противоположной стороне находилась еще одна дверь, похожая на ту, возле которой стоял Конан, но без узора в виде чешуи. Пришла ли смерть оттуда и ушла ли обратно за эту дверь, после того как нанесла удар?

Конан закрыл за собой дверь и вошел в комнату. Его босые ступни не издавали ни единого шороха на хрустальном полу. Здесь не имелось ни стульев, ни столов, только четыре дивана, шелковая обивка которых была заткана золотыми нитями, сплетающимися в странный узор в виде змей. Кроме того, имелись обитые серебром сундуки из красного дерева. Одни из них были снабжены тяжелыми золотыми замками, резные крышки других были откинуты, выставляя напоказ хранившиеся в них сокровища — драгоценные камни всех родов, смешанные и наваленные кучей.

Конан беззвучно выругался. В эту ночь его удивленному взору предстало богатств больше, чем он предполагал найти во всем мире. Он немел при мысли о том, какой же ценности окажется тот драгоценный камень, за которым он охотился.

Теперь Конан находился в центре комнаты и, пригнувшись, двигался дальше, настороженно вытянув вперед меч, когда второй раз за эту ночь бесшумная смерть набросилась на свою жертву. Пролетевшая тень, скользнувшая над блестящим полом, была единственным предупреждением, и только инстинктивный прыжок в сторону спас Конану жизнь. Он мельком увидел волосатое черное создание, словно вышедшее из кошмарного сна, оно пролетело над ним, брызгая слюной с ощеренной пасти. Что-то капнуло на обнаженные плечи, и кожа будто бы вспыхнула адским пламенем. Высоко подняв меч, Конан отскочил назад и увидел, что чудовище приземлилось на пол, повернулось и с пугающей ловкостью приближается к нему. Это был гигантский черный паук, какой мог привидеться только в кошмарном сне.

Восемь жирных волосатых лап с поразительной быстротой несли над полом бесформенное туловище размером со взрослую свинью. В четырех злобно сверкающих глазах угадывался чужеродный рассудок, на клыках поблескивали капли — должно быть, смертельный яд; он уже оставил свой след, когда бестия промахнулась и только капнула на плечи киммерийца, горевшие теперь болью. Вот, стало быть, какова смерть, обрушившаяся на немедийца из своего гнездовья на потолке. Какие же они были глупцы, раз не подумали, что верхние помещения будут охраняться так же тщательно, как и нижние!

Эти мысли пронеслись в голове Конана, когда чудовище снова прыгнуло на него. На этот раз он высоко подскочил, и паук пролетел у него под ногами. Но он мгновенно развернулся, готовясь к новой атаке. Конан бросился в сторону и нанес удар, как кошка. Меч перерубил одну из лап, и вновь киммериец лишь на волосок разминулся со смертью, когда чудовище повернулось к нему, громко лязгнув зубами. Однако теперь бестия больше не гонялась за киммерийцем. Она пробежала по хрустальному полу и помчалась по стене к потолку, наверх. Там она съежилась, и красные глаза злобно засверкали. Затем без предупреждения она пролетела по воздуху и протянула за собой толстую серую нить. Конан уклонился от неуклюжего тела и успел еще пригнуться как раз вовремя, чтобы не коснуться паутины. Он понял, что собирается делать чудовище, и прыгнул к двери, но паук оказался проворнее. Он метнул липкую нить к двери и отрезал Конану путь к отступлению. Конан не осмеливался разрубить паука мечом, поскольку не сомневался, что клинок застрянет в теле чудовища и, прежде чем он успеет высвободить свое оружие, зверюга вонзит ему в кожу свои зубы.

Началась отчаянная игра, где демонской ловкости и изворотливости паука противостояли разум и реакция человека. Бестия больше не бегала по полу и не предпринимала прямых атак, не носилась она больше и по воздуху, нет, она принялась метаться по потолку и стенам, стараясь поймать свою жертву клейкими серыми нитями, которые паук выбрасывал с чудовищной меткостью. Нити были толщиной с корабельные тросы. Конан понял: как только они коснутся его в первый раз, всей его силищи не хватит, чтобы освободиться до того, как чудовище нанесет удар.