Конан-варвар. Алая цитадель

Дозорные на башнях, оглушенные шумом сражения, глядели, как скрещиваются внизу клинки, как слетают султаны под ударами мечей, как поднимаются и вновь исчезают плюмажи и штандарты.

Амальрус упал, разрубленный пополам двуручным мечом Просперо, и скрылся под копытами обезумевших коней. Девятнадцать сотен всадников Конана плотным стальным косяком все глубже врубались в смешанные ряды неприятеля. Тщетно рыцари Кофа и Офира пытались устоять перед их натиском.

Лучники и копейщики, разгромив кофскую пехоту и обратив ее в бегство, теперь появились на подступах к крепости. Они стреляли из луков в упор, копьями выбивали всадников из седел, подрезали подпруги лошадей или вспарывали им животы. Конан находился в самой гуще сражения, время от времени издавая свой языческий боевой клич. Его громадный меч то и дело описывал сверкающую дугу, сбивая шлемы вместе с головами. Пустив коня бешеным галопом, он прорвался сквозь ряды закованных в железо всадников, и рыцари Кофа сомкнулись за ним, отрезав обратный путь. Меч его разил, как молния; в яростной схватке Конан крушил кофийцев до тех пор, пока не оказался перед Страбонусом, мертвенно-бледным, окруженным гвардией. В этот миг решался исход битвы, ибо численное превосходство оставалось на стороне кофского короля и возможность изменить ход сражения, переломить его в пользу союзных армий была еще вполне реальной.

Страбонус взвыл, увидев перед собой заклятого врага, и, взмахнув боевым топором, с грохотом обрушил его на шлем Конана. Посыпались искры, Конан покачнулся, но быстро оправился и нанес ответный удар. Клинок в пять локтей длиной рассек череп Страбонуса. Боевой конь взвился на дыбы и поскакал прочь, увлекая за собой бездыханное тело короля.

В армии началась суматоха, ряды смешались и попятились. Отряд Троцеро, рубя направо и налево, ринулся вперед и пробился к Конану. Вдруг позади растерявшихся врагов раздались крики и взметнулось пламя костров. То защитники Шамара предприняли отчаянную вылазку. Они изрубили в куски воинов у ворот и захватили лагерь осаждавших, поджигая палатки и разбивая военные машины. Это оказалось последней каплей — армия завоевателей рассыпалась и бежала, за ней по пятам гнались победители.

Отступавшие бросились к реке, но гребцы флотилии, спасаясь от камней и стрел осмелевших горожан, подняли якоря и отплыли к другому берегу. Часть беглецов успела переправиться по мосту из барж, но вскоре воины Конана перерубили канаты. Сражение превратилось в бойню. Захватчики бросились в воду, но либо погибали, раздавленные баржами, либо тонули в своих тяжелых доспехах. Люди гибли тысячами, моля о пощаде.

Равнина была завалена трупами, а вода в реке покраснела от крови. Из девятнадцати сотен рыцарей Конана осталось в живых всего пятьсот, лучники и копейщики тоже понесли огромный урон, но зато великолепная армия Страбонуса и Амальруса растаяла, как снег по весне, а уцелевшие стоили теперь не дороже мертвых.

Пока шла резня, на другом берегу реки разыгрался последний акт этой драмы. Тзота успел перескочить по мосту из барж, прежде чем его разрушили. Он вихрем несся на своем боевом коне, с которым не могла сравниться ни одна лошадь. Давя и раскидывая своих и чужих, он выскочил на южный берег и оглянулся.

Его настигал черный всадник на огромном вороном жеребце. Канаты уже были перерублены, и баржи плыли по течению, но конь Конана перепрыгивал с палубы на палубу. Тзота громко выругался. Вороной сделал последний прыжок и вынес всадника на берег. Маг поскакал в луга. Конан погнался за ним, размахивая длинным мечом, с которого капала кровь.

Они неслись во весь опор, дичь и охотник, — но второму не под силу было выиграть бешеную скачку. Колдун и варвар скакали в последних лучах заходящего солнца, пока шум резни не смолк вдалеке. И тогда в небе появилась черная точка. Она росла с каждой секундой и наконец превратилась в громадного орла, который обрушился с высоты на голову коня Тзоты. Конь заржал и вздыбился, выкинув всадника из седла.

Тзота вскочил на ноги и повернулся к своему преследователю. Глаза его по-змеиному светились, лицо перекосилось от нечеловеческой злобы. В каждой руке он держал по сверкающему шару, и Конан узнал в них смертоносное оружие.

Король спрыгнул на землю и пошел на врага, подняв меч.

— Вот мы и встретились, колдун! — произнес он и захохотал.

— Назад! — по-шакальи пролаял Тзота. — Я сдеру мясо с твоих костей! Я непобедим! Даже если ты разрубишь меня на куски, мое тело срастется вновь и будет преследовать тебя до самой смерти! Я знаю, здесь не обошлось без Пелиаса, но бросаю вызов вам обоим! Я — Тзота, сын…