Кондитер

– А третье условие какое? – напоминает Соня, не отрываясь от ужина.

– Сперва первые два.

В ванной комнате тепло. Тубис позаботился о том, чтобы печка за стеной хорошо прогрела помещение. Он садится на табурет у двери, и наблюдает, как Соня раздевается и забирается в ванную. Лиза совсем не стеснялась своей наготы. Соня же смущается, еле справляясь с неловкостью. На ее щеках рдеет стыдливый румянец, и Сан Саныч еле сдерживается, чтобы не овладеть ею прямо здесь. Некоторые женщины – сущая прелесть. Казалось бы, чего стыдиться? Он уже видел ее голой, обследовал каждый миллиметр ее тела, а поди ж ты, Соня все равно прикрывается, прячется от его взгляда. Славная.

В чем-то они с Лизой такие разные. А в чем-то совершенно идентичны – в желании жить, например.

Тубис не сводит с невесты глаз. Он не тешит себя иллюзией, что может ей доверять. Отвлекись он на мгновение, и девчонка сразу же предпримет попытку сделать что-нибудь гадкое и глупое.

«Ну, удастся тебе вырваться в кухню и добежать до входной двери», – размышляет Сан Саныч, созерцая, как Соня намыливается. – Но овчарка-то тебя на улицу не выпустит. Да и на улице что? Лес кругом, глушь. Далеко ли ты убежишь? Мы это уже проходили, и результат нам обоим известен».

Ему хочется самому вымыть ее, но Соня вряд ли такому обрадуется. Начнет вырываться, орать, воду расплескает, а ему потом вытирай. К тому же, у него припасена на ночь другая идея, и лучше бы невесте пребывать в хорошем расположении духа. Безусловно, Тубиса увлекает борьба и надрыв, но до этого этапа он еще доберется. Пока Сонины реакции его полностью устраивают.

Интересно, любила ли она С-7? Вспоминает ли о нем в минуты одиночества? Однажды Сан Саныч расскажет ей, что случилось с ее бывшим парнем и сполна насладится ее эмоциями.

Когда Соня заканчивает с купанием, Тубис протягивает ей черную водолазку и брюки. С размером он угадал.

– Решил принарядить меня для прогулки? – в ее голосе слышится одновременно и надежда и сарказм. Она изо всех сил стремится казаться сильнее, чем есть в действительности.

– До прогулки будет еще кое-что.

Соня одаривает его ледяным взглядом, за которым затаилось отчаяние. Тубис видит в ее глазах намного больше, чем она демонстрирует.

Он уводит ее обратно в комнату, и на несколько минут удаляется – чтобы вернуться с небольшим пакетом.

Соня уже заняла свое место в углу дивана.

– Что это? – она кивает на пакет в его руке.

Тубис достает черный короткий парик и бросает Соне:

– Надень.

Она брезгливо, двумя пальцами, поднимает его:

– Это скальп с убитой тобой жертвы? – ее тон насмешливый, но пальцы мелко дрожат.

– Надень, – повторяет Тубис и следом швыряет купленную сегодня красную помаду. – И накрась губы.

Соня глядит растерянно, мигом утратив наносную браваду. Она уже догадалась, кого ей предстоит изображать.

Очень медленно, она собирает свои длинные волосы и прячет их под парик-каре. Красит губы. Без зеркала получается не идеально, но Тубису все равно: она и так уже достаточно близка к оригиналу.

– Как тебя зовут?

Соня хмурится, пытаясь сообразить, как правильно ответить.

– Соня? – осторожно предполагает она.

– Нет, – Сан Саныч выдерживает паузу, любуясь нарастающим волнением невесты. – Сегодня тебя зовут Лиза. И тебе придется хорошо постараться, чтобы заработать право на прогулку.

Он делает шаг вперед, ощущая распирающее желание. В скудном свете лампы, в парике и с красными губами, Соня очень похожа на Лизу. Правда улыбается она совсем не так, как прежняя невеста. Но с этим легко разобраться – нужно сделать так, чтобы она не улыбалась.

Если бы он мог увидеть себя со стороны, то заметил бы, каким хищным, полубезумным светом горят его темно-зеленые, болотистые глаза.

*

– Что? – Ангелина Андреевна глядит на нотариуса широко распахнутыми, покрасневшими глазами. – Самуил оставил завещание?

– Это не совсем завещание, как я понимаю, – смущенно кашляет мужчина. – За пару дней до своей гибели Самуил Романович обратился ко мне с просьбой отдать вам этот конверт, если с ним что-либо случится.

– Что-либо случится? – переспрашивает Ангелина Романовна и переводит растерянный взгляд на мужа. – Он во что-то ввязался? Он знал, что ему кто— то угрожает и вместо того, чтобы поговорить с нами, обратился к семейному юристу?

– Остановись, Ангелина, – Роман Самуилович играет желваками. – Продолжайте.

Собеседник кивает:

– Как я только что сказал, Самуил Романович обратился ко мне с просьбой отдать вам этот конверт в случае его гибели, особенно делая акцент на насильственной смерти или смерти при невыясненных обстоятельствах.

– Вы знаете, что в конверте? – спрашивает Роман Самуилович.

– Нет. Вскрыть его можете только вы.

Отец Сэмми несколько секунд глядит на протянутый нотариусом конверт, прежде чем находит в себе силы взять его.

Он отрывает край, прилагая усилия, чтобы его пальцы не тряслись.

– Ну? – нетерпеливо окликает его жена. – Что там, Рома? Что?

Роман Самуилович достает исписанные мелким почерком листки, и вываливает на стол флешку и прозрачный файл, внутри которого простая белая салфетка.