Кондитер

Нехорошее предчувствие никуда не делось, но разум умудряется перекрыть его: коней на переправе не меняют, она проделала такой путь не для того, чтобы спасовать в последний момент. Какая бы неприглядная правда о бойфренде ни открылась, Соня сумеет справиться.

Безусловно, эта ее вылазка далека от благородного и достойного поведения девушки, но об истинных мотивах никто не узнает. Официальная версия – веселый розыгрыш – вполне себе пристойная. Ее Соня и будет придерживаться, если вдруг Сэмми окажется чист и продемонстрирует недовольство.

«Кроме того, – мысленно успокаивает она себя. – Может быть Сэмми как раз оценит ее неожиданный приезд. Он парень веселый и ценит нестандартные решения. Не исключено, что этот ее поступок сильнее сблизит их».

Стараясь сфокусироваться на этой мысли, Соня следует за Никитой.

– Глянь, открыто, – он осторожно поворачивает ручку двери и та бесшумно поддается.

У Сони ускоряется пульс. Она старается не размышлять о причинах. «Мы сами доводим себя до психозов своими эмоциями и реакциями на нейтральные события. Любое событие нейтрально, покуда мы не наделяем его определенными характеристиками», – уговаривает она себя.

В прихожей темно, но из закоулков комнат льется тусклая дорожка.

Никита натыкается на провод от телефонной зарядки или от лампы – и тихо матерится, чуть не растянувшись на полу и не испортив сюрприз.

Они проходят в гостиную, где заметно светлее, и Никита с удивлением оглядывает обстановку коттеджа:

– Как-то скромно для нашего Сэмми, не находишь?

Он подходит к стеклянной двери, ведущей на задний двор, и приложив ладони к стеклу, смотрит наружу:

– Даже джакузи нет на улице.

Соня сразу же цепляется за этот нюанс: если бы Сэмми хотел развлечься, то снял бы апартаменты пошикарнее.

Она хочет что-то сказать, но Никита неожиданно прикладывает указательный палец ко рту, призывая к тишине. Они оба прислушиваются.

– Вроде кто-то говорит вон там, – Никита указывает на короткий коридор, где расположен спуск в цокольный этаж.

Он весело подмигивает:

– Сейчас мы им дадим прикурить.

Они на цыпочках пробираются к источнику звука. Дверь в подвал приоткрыта, Никита просовывает голову в проем, потом протискивается сам. Он двигается бесшумно, с гимнастической грацией, в другой день Соня бы его подколола на этот счет. Но сейчас ей совсем не до шуток – сердце колотится так сильно, что причиняет боль.

Почему она нервничает? Что за необъяснимая глупость? Она приехала к своему парню, а не в берлогу к маньяку!

Никита уже спустился на пару ступеней, Соня не отстает от него ни на шаг. Им пока не видно то, что происходит внизу, но речь уже можно разобрать.

«…тебе нож, то не получу его обратно между глаз?», – доносится до Сониного слуха. Она узнает голос Сэмми, хотя звучит он непривычно нервно, почти надсадно. Это странно, но времени на рефлексию не остается.

Никита спускается еще на две ступени вниз. С этой точки уже можно разглядеть помещение, но Никитина спина загораживает Соне обзор, а развернуться или протиснуться вперед на узкой лестнице не получается.

– Есть менее кровавые способы, – доносится снизу, и этот голос кажется Соне знакомым.

Несколько секунд она терпеливо ждет, когда Никита обнаружит их присутствие, рявкнув что-то громкое и тупое, в своем духе. Но Никита необычно молчалив. Она тихонечко тыкает его пальцем в спину, и удивляется, какие каменные его мышцы.

– Что за хрень, твою мать? Это что, б…, такое? – наконец выдавливает он.

Абсолютно животный, иррациональный страх сдавливает горло удавкой. Невероятным усилием воли Соня подавляет желание рвануть к машине и свалить отсюда, как можно быстрее и дальше. Она отодвигает плечо Никиты и смотрит вниз.

Сперва мозг, подобно зависшему компьютеру, не выдает ей никакой информации. Глаза видят все, выхватывая мельчайшие детали, но Сонино сознание не способно обработать визуальные данные.

Она еще раз, внимательно смотрит на представшую взору картину: забрызганная кровью пленка на полу и стене, какой-то мужик с цепью на ноге, сидит на полу. Поперек его колен лежит безвольное обнаженное женское тело. На шее девушки петля, которую натягивает мужчина; на теле – следы побоев и раны.

А неподалеку стоит Сэмми – в брюках и с голым торсом, и переводит растерянный взгляд с мужика на незваных гостей.

– Сэмми, это че? – повторяет Никита.

В его голосе проскакивают почти неуловимые истеричные нотки.

До Сони начинает доходить, свидетелем чего они с Никитой стали. Она думает об этом долго; проходит, наверное минут двадцать, а она все думает, стоя неподвижно на лестнице, будто ее ступни вросли в ступени. Где-то на подкорке мелькает мысль, что на самом деле счет идет на доли секунды, это ее сознание играет в известную шутку, растягивая время до бесконечности.

И следом приходит другая мысль: Сэмми невероятным образом узнал об их с Никитой планах, и решил разыграть в ответ. С него станется!

– Она что, мертва? – Никита указывает на неподвижную девушку и спускается вниз, явно намереваясь во всем разобраться.