Кондотьер

Оставшись в одних трусиках, Ленка вдруг взвизгнула и убежала на кухню – что-то у нее там жарилось или варилось. Явилась быстро, уже без трусиков. Встала в дверях, готовая ко всему, вся такая аппетитная, юная…

– Потанцуем? Я сейчас музыку…

Наклонилась к пластинкам.

Лёня не выдержал, не стал больше ждать. Вскочил, на ходу расстегивая джинсы, пригнул Ленку к полу, погладил о спинке, грудь поласкал… и между ног, чувствуя, как дыхание девушки становится громким и частым… и вот уже вырвался стон…

Он ушел утром. Без всяких проблем вернулся в свою эпоху, заглянул в лавку, да, сказавшись немного простывшим, поехал к себе. Дома включил ноутбук, задумался… стал кое-что смотреть, выяснять, довольно мыча и временами насвистывая Моцарта. Всем знакомый отрывочек из сороковой симфонии.

Итак. Средняя зарплата в начале восьмидесятых – сто – сто двадцать рублей, много – сто тридцать. В ресторане посидеть… скромненько – червонец, со вкусом – двадцать пять. Как вот вчера… ох, и лихо же вышло! А Ленка-то, Ленка… вот оторва-то, ах…

Джинсы Блэкмор берет по полтиннику… здесь – синие, только синие – можно купить по пятьсот. А на оптовой базе, глядишь, и куда дешевле выйдет. За пять штанов в восемьдесят первом году можно месяц жить, не бедствуя и ни о чем не беспокоясь. А за десять, двадцать? Борода – звали его, кстати, Санек – уверял, что и полсотни в месяц продать – труда не составит. Больше – стремно уже. Хорошо, полсотни. Это значит, это значит – две с половиной тысячи. Для начала восьмидесятых – не хило! Но с другой стороны, на что ему, Леониду Арцыбашеву, советские деньги? Что здесь на них купишь-то? Здесь – ничего. А там? Что-то такое, чтобы и здесь ценилось, что можно было б продать за хорошие бабки. И что? Антиквариат – вот что! Вещицы старинные, иконы…

* * *

– Антиквариат? Иконы? – ошалело переспросил Блэкмор. – Ну, ты, чувак, даешь! Хорошо еще, про валюту не спросил. Под расстрельную статью хочешь?

Арцыбашев успокаивающе похлопал «жучка» по плечу:

– Да ладно тебе, Санек! Чего так разволновался-то? Дело верное. Тебя, сам знаешь, не обижу.

– Да не во мне одном дело, – прикидывая что-то в уме, вздохнул бородач. – В комиссионках, конечно, можно кое-что найти. Но там только по паспорту, а тебе, я так понимаю, светиться резона нет. Значит, людишек подключать надо. Допустим, есть у меня шустряки… Но им платить придется.

Так вот, сидя в новенькой блэкморовской «шестерке», и рассуждали, думали. В конце концов пришли к обоюдовыгодному консенсусу, договорились, хлопнули по рукам, вечером обмыли сделку в «Метрополе».

В ресторан Ленка надела зеленое платье, дорогое, специально для подобного случая сшитое в почти закрытом ателье, из модной заграничной ткани. Естественно, на арцыбашевские деньги. Зажигала так, что дым коромыслом стоял, а уж потом, дома…

Леонид уже и голову ломать перестал – как так, в нарушение всех законов физики, могло получиться, что он преспокойно сигает себе в начало восьмидесятых и обратно. Это пусть ученые академики думают, а ему самому думать нечего, коль уж так поперло! Иконы появились и антиквариат, даже камни драгоценные проскочили – пошло дело! И все это – в обмен на грошовые турецкие джинсы. Санек-Блэкмор, подумав, нанял двух швей, кои быстренько превращали дешевый ширпотреб в истинную – не докопаешься! – фирму. Делали лишний – снаружи – шовчик, лейблы фирменные пришивали – «Монтана», «Ливайс», «Ли»… Оттого и шли джинсы уже по полторы сотни, из которых семьдесят рубелей были – Лёнькины. Хорошее закрутилось дело, денежное! А уж Ленка-то как довольна была. Еще бы – совершенно случайно оторвала такого крутого парня. Не жизнь складывалась, а малина. Но вот однажды…

Стоял уже июнь, и в тот день все не заладилось еще как-то с утра. Во-первых, на оптовой базе, ссылаясь на кризис и падающий коромыслом рубль, подняли цену с пятисот до восьмисот, что являло Арцыбашеву прямой убыток. А во-вторых, еще и товар какой-то подсунули лежалый, синий, но не такой синий, как обычно… Блэкмор в машине кривился, но все ж, как обещал, по полтиннику взял. В-третьих, Ленка на юг запросилась. Заканючила – хочу, мол, в Сочи хотя б на пару недель. В Сочи… отдохнуть, конечно, можно, но чуть позже, в августе, а еще лучше – в сентябре. Пока дело налаженное идет – пахать, работать надо.

Именно так Леонид сожительнице и объяснил. Именно такими словами. И нарвался… ну, не на скандал, конечно, упаси боже, но… Надулась Ленка, да весь вечер хмурилась. Утром так, хмурой, и попрощалась. Вот ведь шалава! И что ей неймется-то? На юг, видите ли, захотелось.

Утро тоже выдалось хмурое, пасмурное, вот-вот – и дождик. Как раз и закапал, едва Леонид успел добежать до «Молодежной». А вот в центре города дождя не было, хотя облака-тучи висели, однако и голубое небо, и солнышко уже начинали проглядывать кое-где.

Арцыбашев подходил к подворотне, когда…

– Товарищ!

Молодой человек обернулся:

– Вы мне?

Мент! Младший лейтенант милиции! Быстро же они… да-а-а-а…