Кондотьер

— Виконт, я с трудом понимаю, зачем граф так настойчиво хочет избавиться от вас? Бывали случаи похлеще ваших, но смерть была последним аргументом, до которой старались не доходить.

Ним Агосто вздохнул тяжело и негромко ответил:

— Земли, Игнат. Все дело в землях, которыми владеет наша семья. Они примыкают к Рокане и тянутся на несколько десятков лиг вдоль побережья. Там хорошие угодья, пастбища, есть леса, богатые зверьем. Получив их в свое пользование, граф нанесет существенный удар по амбициям самого эрла Ронессо, желающего сохранить доброго соседа в лице моей матери, пока она не вышла замуж за этим подлецом Аброй. Я ведь уже говорил, что у отца были хорошие отношения с эрлом. Многие тайные дела остались только между ними. Женившись на моей матери и устранив меня как наследника, граф сможет распоряжаться землями как своими.

— И все же? — мне для понимания ситуации не хватало каких-то кусочков. — Причина не в землях, Ним. И ты это знаешь.

— Ладно, — снова последовал вздох. — Эрл Ронессо хочет стать наместником не только Эбонгейта, но и Натандема, элегантно обойдя «закон о феодах». Королю стратегически важно забрать два больших города по обе стороны Роканы под свое управление, и никто, кроме его родственника, не сможет это сделать лучше.

— Неужели в Дарсии еще действует «право феодала»? — я вспомнил своего злейшего врага Котрила, прикрывающегося таким же законом.

— Ты удивишься, но так и есть, — кивнул Ним. — Недаром же в некоторых городах до сих пор потомки разорившейся феодальной знати пытаются с помощью этого закона вернуть себе земли. Но королевская власть этого не допустит. На юге Дарсии до сих пор феодальная вольница существует. Пока туда доберется порядок, еще лет сорок пройдет. А то и больше.

— Так что насчет наемных убийц? — вернул я виконта на грешную землю. — Ты хоть что-нибудь узнал?

— У эрла в Натандеме есть агенты, которые присматривают за графом и передают мало-мальски интересные сведения хозяину. О желании Абры отхватить кусок наших угодий Ронессо знает, но сначала не предполагал, каким образом тот собирается осуществить свои планы. Я раскрыл глаза наместнику, а он рассказал, что наемники уже точно знают, где я нахожусь и куда направляюсь. В Эбонгейт они просто не успели, иначе бы вечером я развлекался не с милашкой, а со шпагой в руке. Так что твое довольно бесцеремонное отношение к девушке сегодня получило иную окраску. Я так понимаю, ты о чем-то подобном уже подозревал и боялся, что девица могла быть из того самого наемного отряда?

— Была такая мысль, — признался я.

— Ну что ж, зная о ближайших планах графа Абры, я сумею подготовиться, — виконт напялил на голову шляпу и предложил прогуляться по палубе.

Наверху стало многолюдно. Почти все штурмовики, кроме Рича, несшего службу на «Олене», собрались на «Соловье», ожидая дальнейших распоряжений. Увидев меня, капитан стражи дон Ансело рявкнул:

— Стройся!

Парни без спешки, но довольно сноровисто расположились по правому борту и замерли. Что ж, занятия по строевой мы тоже освоили неплохо. Дисциплина не хромает, одежда у всех опрятная, оружие на месте. Пройдясь вдоль строя вместе с доном Ансело, который благоразумно отстал на пару шагов, я остановился и повернулся к нему, ожидая доклада.

— Командор, за время вашего отсутствия самовольных отлучек на берег не допущено, — правильно понял мой взгляд верный соратник. — Сам лично следил. Проводил тренировки с оружием и без него. Нарушений дисциплины нет.

— Спасибо, капитан, — людей, правильно понимающих военную службу, нужно хвалить, чтобы подчиненные осознавали, что бесконечные занятия не уходят впустую, что командир все замечает и оценивает успехи. — Сегодня мы уходим из Эбонгейта. Пока наш караван идет по населенным землям, опасность нападения минимальна, но дальше, после Лойвью до самого Валунного Двора начинаются «дикие» территории. Они «дикие» не от того, что на них никто не живет, а от обилия речных пиратов, живущих только разбоем. Наша задача простая: сохранить корабли и груз нанимателя. И бдительно посматривать по сторонам, не расслабляясь. От удачного предприятия зависит ваше вознаграждение.

Штурмовики одобрительно зашумели. Я обратил внимание на капитанский мостик, где шкипер Торфин с неизменной дымящейся пахитосой, облокотившись на перила, разглядывает бесплатное представление. Бесстрастное лицо, освещенное вечерним солнцем, казалось, было выкрашено бронзовой краской, а морщины — схожими со старинными кракелюрами, покрывшими лоб и щеки. Суровый дядька, совсем не любитель разговаривать, кроме тех случаев, когда нужно подать команду или обругать нерадивого матроса.