Кондратенко

Вечером, сам не спавший вторую ночь, Кондратенко поехал на Высокую проверить исполнение своих указаний и смену гарнизонов. Вновь, как и сутки назад, его прибытие на позиции ознаменовалось очередной серией японских атак, но уже было видно, что Ноги бросает в бой последние резервы. Такое положение вещей Романа Исидоровича устраивало. Всю свою энергию в эту ночь он направил на организацию отпора потерявших ярость японских атак. На гору постоянно подходили резервы. С восточного фронта он перебросил два пулемета и одно скорострельное орудие. Весь Артур работал на Высокую. И не напрасно. К утру 9 августа Ноги окончательно увяз в бесплодных попытках прорвать русскую оборону на Высокой. Кондратенко же, умело маневрируя резервами и огневыми средствами, постепенно склонял чашу весов на свою сторону. Последний его маневр, впоследствии прославивший русских артиллеристов, поставил окончательную точку во втором штурме.

Когда с постов Голубиной бухты доложили, что у подножия горы скопилась огромная масса японских пехотинцев, генерал приказал снять с Ляотешаня одну батарею и скрытно перебросить ее во фланг накапливающейся группировки. Артиллеристы штабс-капитана Ясенского блестяще выполнили приказание: скрываясь за сплошной стеной гаоляна, они на руках выкатили орудия на прямую наводку и в упор ударили по врагу. Мастерство русских артиллеристов всегда вызывало удивление даже у противника, но теперь… В считанные минуты от трех японских батальонов остались только воспоминания.

«Наиболее блестящий образчик артиллерийского искусства, какой я когда-либо видел, дала русская батарея 9 сентября. От картечи этой батареи не ушел ни один солдат из наступающего отряда», — писал об этом эпизоде сражения в книге «Великая осада» английский корреспондент при армии Ноги Норригард.

Второй штурм Артура закончился новым поражением японской армии. Убедительно показывает это соотношение потерь только в боях за Высокую: с японской стороны — свыше 6 тысяч солдат и офицеров, с русской — ровно в шесть раз меньше. В одной из бесплодных атак погиб командир 1-й бригады генерал-майор Яммато. Позднее японцы сами признают, что из 23 рот, предназначенных для штурма, после боев нельзя было сформировать и трех.

Генерал Ноги в очередной раз недооценил противника. Повторяя старые тактические ошибки, он вновь ударил растопыренными пальцами и не добился успеха. Правда, на северном фронте японцы вплотную подошли к главным укреплениям крепости, а на западе с взятием Длинной горы получили хороший корректировочный пункт. Но-прорвать главную линию русской обороны, то есть решить хотя бы ближайшую задачу, командующий осадной армией так и не смог. Все это не только повлияло на общую обстановку под Порт-Артуром, но и существенно подорвало морально-психологическую устойчивость японских солдат.

Во время войны, да и после ее окончания иностранные корреспонденты при армии Ноги, захлебываясь от восторга говорили о беспредельной, прямо-таки фантастической преданности японских солдат «божественному микадо», ради которого не задумываясь шли на смерть. Действительно, вся система воспитания и муштры делала из нижнего чина японской армии упорного в бою, храброго и преданного солдата. Смерть за императора считалась для японца высшим благом. Но и эти люди после неудач второго штурма почувствовали глубокое разочарованней неуверенность в своих силах. В одном из писем родным солдат 1-й бригады писал:

«Служба под Артуром тяжела, гоняют с одного места на другое, работы по горло, а успехов не видно; третий день берем какую-то горку и не можем взять; из полка более половины выбыло, офицеров совсем нет».

Глава 7 СЛАВА ПОРТ-АРТУРА

15 сентября 1904 года, через неделю после окончания второго штурма, в Порт-Артуре праздновали день рождения супруги начальника укрепрайона Веры Алексеевны Стессель. С утра к дому генерал-адъютанта начали съезжаться начальники всех степеней и рангов, а на торжественном молебне в гарнизонной церкви, как говорится, яблоку негде упасть. Блеск эполет, золотого шитья мундиров, парадных поясов, разукрасили и без того яркое, торжественное убранство храма. В первых рядах рядом со Стесселем и виновницей торжества сгруппировалось все командование крепости и эскадры. Как всегда недовольный, подергивал морщинистой шеей Фок. Неизменно спокойный и уравновешенный начальник артиллерии Белый вел неторопливую беседу со Смирновым. Вирен, зажав парадную треуголку локтем, со своим начальником штаба стоял несколько в стороне от сухопутных начальников и со снисходительной улыбкой слушал последнего. Генерал Кондратенко, несмотря на парадный мундир, все-таки проигрывал блистательной, исполненной величия фигуре Стесселя, да и написанная на его лице озабоченность вступала в противоречие с праздничной атмосферой торжества. Роман Исидорович, которому очередная послештурмовая пауза только прибавляла забот, и не пытался скрыть свою тревогу…