Кондуктор, нажми на тормоза

Из камеры его вывели в наручниках – как какого-то особо опасного преступника. Под усиленным конвоем доставили в кабинет, где его ждал по-военному подтянутый следователь с суровым, холодным взглядом. Посадили на табурет, наручниками пристегнули к специальной скобе, намертво вделанной в стену... Примерно в таком же положении Радик находился год назад, когда над ним измывался Артем. Тот спрашивал с него за убитого Казана. И следователь будет раскручивать его на убийство.

Прокурорский кашлянул в кулак и досадливо глянул на Радика – как будто он своим видом вызывал у него аллергию.

– Надеюсь, вы догадываетесь, какое обвинение вам будет предъявлено, – издалека начал следователь.

Радик молча кивнул. Конечно же, он знал, в чем его обвиняют. Не мог не знать.

– Статья сто вторая, убийство при отягчающих обстоятельствах, – продолжал прокурорский. – Много отягчающих обстоятельств. Очень много. Это и пункт «г» – особая жестокость; это и пункт «з» – двух и более лиц; а также пункт «м» – убийство, совершенное на почве национальной или расовой вражды...

– А пункт «ч»? – усмехнулся Радик.

– Нет такого пункта, – недоуменно посмотрел на него следователь.

– Зато бандиты есть на букву «ч». А еще чудаки на букву «м». Это те, которые в Кремле сидят. Это те, которые солдат моих на убой в Чечне гнали... Ты, дядя, еще солдат моих убийцами назови, за то, что они в Чечне национальную рознь разжигали... Ты хоть думай, когда про национальную вражду говоришь. Я заваруху в Чечне устроил, да?..

– Все сказали, гражданин Улич? – нахмурился следователь. – Заметьте, я к вам на «вы» обращаюсь...

– Заметил. Извини-те...

– А вы опасный человек, Радик Витальевич. Очень опасный...

– Для кого опасный?

– Для общества.

– Для какого общества?

– Для нашего.

– А ваше общество – это чеченцы?

– Представьте себе, да. Они такие же граждане России, как и вы...

– Это вы кому сейчас говорите? Мне? А вы это Раисе Васильевне скажите.

– Кому?

– Раисе Васильевне. Матери рядового Ахтарова. Знаете такого? Нет?

– Не знаю.

– Зато Беслана Хакамоева знаете.

– Знаю. Был такой. Вашими стараниями был. А так бы жил дальше...

– Жил бы. И дальше бы убивал... Эта падла рядового Ахтарова убила. На моих глазах горло ему вскрыла. Вы видели, как чеченцы людей режут, нет? А я видел. Для них наши пацаны, что бараны. Голову запрокидывают и по горлу круговым движением... Вы Раисе Васильевне скажите, что Беслан Хакамоев гражданин России. Хотел бы я послушать, что она вам скажет...

Следователь молчал. Достал сигарету, нервно закурил.

– Вы лично видели, как Хакамоев нашего солдата убивал?

– Да. Он еще двоих убить собирался. Я помешал... Надо было на поражение бить, а я в руку выстрелил... Да вы труп осмотрите, там рана должна быть. Автомат «ВАЛ», пуля калибра девять миллиметров... Он в Москву типа в санаторий лечиться приехал... Гражданин России, етит... Если он гражданин, то мне такая страна на фиг не нужна...

Радик прекрасно понимал, что следователь прессует его по делу. Три дня назад в ресторане он убил трех чеченцев. Сначала Беслану кадык вырвал, затем Тимура так ударил кулаком в грудь, что у него сердце остановилось. Третьему чеченцу он сломал шейные позвонки...

– Успокойтесь, Улич, успокойтесь. Я еще раз спрашиваю: вы лично видели, как Хакамоев убивал нашего солдата?

– Еще раз отвечаю, что да.

– Кто еще это видел?

– Люди, с которыми я был на задании.

– Их фамилии?

– Боюсь, что я не могу их назвать, – покачал головой Радик.

– Почему? – удивленно повел бровью следователь.

– А потому что вы ничего не понимаете. Война идет не только там, она идет здесь, на нашей земле. Наша группа в тот день уничтожила пять боевиков. А у чеченцев, если вы не знаете, действует закон кровной мести... Если эта история получит огласку, если чеченцы узнают фамилии моих боевых товарищей, они будут им мстить, будут убивать их жен и детей. А у них у всех семьи... В общем, я ничего вам не скажу...

– Тогда я вам скажу. Скажу, что не верю вам. Вы не смогли убедить меня в том, что Беслан Хакамоев убил рядового Ахтарова...

– Я думал, что вы пообещаете мне, что информация о моих боевых товарищах останется между нами, – презрительно усмехнулся Радик.

– А-а, ну это разумеется, – смутился следователь.

– Не верю я вам. Не верю, – покачал головой Радик. – И вовсе не потому, что вы плохой... Скажите честно: чеченцы к вам уже подъезжали? Уже требовали мою голову?..

– Нет... Не было никого... – еще больше смутился прокурорский.

– А мне кажется, было... Моя голова уже и так, считай, на плахе. А мои товарищи пусть живут спокойно. За них самих не боюсь, но не хочу, чтобы с их семьями что-то случилось... Не убивал Хакамоев никого. Не убивал... Это я просто погорячился...

– Погорячились? Три трупа. И всех голыми руками...

– Пьяный был... Это, наверное, еще одно отягчающее обстоятельство?

– Скажу так, это не оправдание.