Конечная – Бельц

– Я, наверное, не слишком умен, чтобы это уразуметь. Здесь, на Бельце, полным-полно моряков, хорошо знающих свое дело, – так почему же для выполнения нашей работы нужно искать человека на материке, да к тому же с морской болезнью?

Там и сям послышались смешки, и тут же снова воцарилась тишина.

– Ну это вопрос к… – начал было Марк.

– Еще бы! Я спрошу об этом у Карадека. Не сомневайся. Допрошу его по полной программе.

Это ему просто так не пройдет. Или я не Пьеррик Жюган, черт бы меня побрал! Что это на него нашло, на Жоэля? Крыша у него поехала, что ли?

– Видимо, не хочет, чтобы у него на судне был кто-то с острова, и он имеет на это право, – заметил невысокий седой мужчина.

– Послушай, Клод, если ему здесь не нравится, пусть катится отсюда. В Лорьян, в Гильвинек, да хоть в Панаму! Нечего ему здесь делать. Мы ему, видите ли, не нравимся. Он нас унизил. Взять к себе на судно парня неведомо откуда, да к тому же никогда не ходившего в море. Черт знает что!

Жюган не ждал ответа на свою речь, и никто ему не возразил.

– Что мы здесь, в золоте купаемся, что ли? Ротшильды все до единого? Или я здесь один ишачу до седьмого пота, чтобы заплатить за топливо и свести концы с концами? Если не встанем все как один, на что мы годимся? И что с нами будет? Безработными станем? Вы этого хотите, да?

Пьеррик продолжал бушевать, даже когда Танги и Келлек стали бросать на него многозначительные взгляды: он их не замечал и не унимался.

– Тогда получается, всем нам надо на хрен сматывать удочки. Как я погляжу, настала пора объяснить все это Карадеку, дать ему понять раз и навсегда, если сам он понимать не хочет. Что существуют правила, и никому не позволено делать что ему в голову взбредет. Вот что я хотел сказать.

– Ну, давай, объясни. А мы тебя послушаем! – послышался раскатистый голос со стороны входа.

В дверном проеме стоял мужчина лет пятидесяти, крепкий, с зачесанными назад седеющими волосами и потемневшим на солнце лицом, сверля Пьеррика взглядом серо-стальных глаз. Присутствующие почтительно затихли.

– Ты мне вроде бы что-то хотел сказать.

– Ну да… Прям сейчас. Ты как раз вовремя.

– Ну так говори, я тебя слушаю.

– Нас интересует вот он. – Жюган указал на Марка, который поставил кружку пива на стойку и взял свою сумку. Карадек на какие-то секунды задержал на нем взгляд, но Марк почувствовал, что тот успел просветить его с ног до головы.

– А что такое? Может, мне нужно сперва у тебя разрешения спросить, а потом уж матроса себе нанимать? Если так, чего же ты не пошел в таможенники?

Кто-то из присутствующих усмехнулся. Пьеррик не испытывал ни малейшего желания спорить с Карадеком, в особенности перед публикой.

– Смеешься?

– Вовсе нет, просто не люблю, когда суют нос не в свое дело. Мне казалось, у себя на судне я хозяйничаю, как считаю нужным. Может, кто возражает?

Посетители бара стояли не шелохнувшись.

– Говорите прямо, ну же. А если сказать нечего, то и впредь рта не раскрывайте.

Люди заерзали и зашушукались, потом уткнулись носом в свои стаканы. Жюган побагровел от гнева, но не нашелся что ответить.

– Вот и хорошо, инцидент исчерпан. А ты иди за мной.

Пока Марк протискивался к хозяину судна, посетители один за другим вернулись за столики. В баре вновь стало шумно, когда двое мужчин покинули «Тихую гавань».

* * *

Шел проливной дождь, когда Карадек остановил пикап на гравийной дорожке во дворе своего дома и сделал знак Марку следовать за ним. Это был белый дом с крутой черепичной крышей. В толстых стенах из выдававшихся углами гранитных глыб были прорезаны два маленьких зарешеченных оконца. Карадек толкнул дверь в какое-то помещение, судя по всему кухню. Пол выложен серым камнем, потолок обшит деревянными панелями. Справа – гигантский очаг с почерневшим зевом. Посередине – стол на толстых квадратных ножках, освещенный свисающим с потолка тусклым светильником из меди и фарфора, и два стула. Буфет из темного дерева, раковина в крапинку, холодильник. Вот и все.

– Вещи положи сюда.

Марк снял куртку и повесил ее на стул, сумку поставил рядом на пол.

– Есть хочешь?

Не дожидаясь ответа, Карадек вскрыл банку консервов, поставил кастрюлю на огонь и вышел в соседнюю комнату. Молодой человек стал разглядывать непривычные и вместе с тем знакомые предметы. Деревянные ложки, глиняный горшок, развешанные по стене кастрюли, пустые бутылки на полу, корзинки, ножи, стопка тарелок, супница, помойное ведро. Никаких излишеств. Только самое необходимое. Это было его новое убежище, и оно ему нравилось. В доме царила полная тишина, пахло, как на краю света, как в затерянном уголке земли. Карадек вернулся в носках и другом свитере. В кастрюле что-то забулькало. Он протянул Марку полотенце. Тот вытер лицо, снял рубашку и надел чистую, достав ее из сумки. Моряк жестом пригласил Марка к столу, разложил дымящуюся фасоль в две толстые керамические тарелки, вынул из буфета два маленьких стаканчика и бутылку без этикетки, наполовину наполненную жидкостью медового цвета.

– Выпей-ка. Согреешься. Значит, ты грек…

– Да. Из Пиргоса.

– И в Пиргосе ты был моряком…

– Да, на траулере.