Конечная остановка

Я должен был взмахнуть крыльями и вызвать ураган. Ураган пронесётся по всем эмуляциям, и они обрушатся, как обрушивается непрочное строение. Вселенский квантовый компьютер завершит, наконец, своё вычисление, и Вселенная схлопнется, мир провалится в точку, в сингулярность, и всё начнётся сначала, и когда-нибудь через миллиарды лет кто-то, похожий на меня, и кто-то, похожий на Иру, родится на планете, похожей на Землю, в стране, похожей на Советский Союз… Это будем не мы, потому что ничто не повторяется, хотя должно повториться в программах конечных автоматов.

Взмахнуть крыльями… Что-то я должен был сделать. Сейчас, пока во льду не застыли мысли.

Разве от мыслей зависит выбор? Любое решение принимается там, где нет сознания, а только инстинкты и квантовые законы, позволяющие миру существовать в почти бесконечном числе разных вариантов?

Бабочка взмахивает крылышками, и наступает утро, встаёт солнце…

…мы смотрим друг на друга, и нет больше ничего…

…мимо проезжает машина… «даяцу»… разве их уже выпускают? Где-то я видел этот автомобиль… не вспомнить…

Машина медленно сворачивает к хлебозаводу…

Дежа вю.

Я перепугался — как никогда в жизни. Это был ужас, который плохие романисты называют смертельным. Ужас перед небытием, потому что, если исчезнут эмуляции, исчезнет всё. Вселенная перестанет быть. Сожмётся в кокон. В точку. В сингулярность.

И произойдёт новый Большой взрыв.

Сейчас.

Я прижал к себе Иру, я целовал её заплаканные глаза, я целовал её ледяные губы, я гладил её растрепавшиеся волосы, я принял в себя все её памяти, смешал со своими, и в том, что получилось, попытался разглядеть мир, где нам было хорошо. Лучший из миров.

«Я люблю тебя».

Это сказал я? Ира? Мы вместе?

Слова не прозвучали, они были всегда.

— Что? — переспросил я, не расслышав последних слов Яшара. Что-то промелькнуло в памяти, будто бабочка взмахнула крылом…

— Я говорю: надо пересчитать спектры «Ариэля» для стандартного диапазона, иначе нельзя сравнивать интенсивности.

— Конечно, — я пожал плечами. — Только и без пересчёта видно, что точки лягут ниже кривой. Нет там скрытой массы.

— Может, и нет, — задумчиво произнёс Яшар. — В этом конкретном скоплении. Но в восьми других есть, и небольшая корреляция реально существует.

— Существует, — согласился я. — Чем больше число галактик в скоплении, тем больше расхождение в величине масс.

— И если продолжить кривую… — Яшар не стал заканчивать предложение.

— Тогда в масштабе Вселенной величина невидимой массы достигнет примерно двадцати процентов.

— Маломассивные звёзды, скорее всего, — заключил Яшар. — Или нейтронные, но менее вероятно. Пожалуй, это можно опубликовать в «Астрономическом циркуляре». На большую статью не тянет, слишком мало точек, и вывод плохо аргументирован.

— Сейчас напишу страничку, — согласился я.

Не успел. За машинку сел Абдул перепечатывать квартальный отчёт. Писать от руки не хотелось, всё равно потом печатать и править. Я сел за свой стол, положил перед собой графики и не то чтобы задумался… Странное возникло ощущение — будто я здесь и не здесь. Закрыл глаза, и показалось… Пожалуй, я слишком мнителен — просто круги на оранжевом фоне, но в кругах почему-то…

Женщина? Лицо… Руки… Незнакомая. Видел, наверно, в каком-нибудь журнале. В «Огоньке», может быть? Пришло на память имя: Лиля. Я не знал женщины с таким именем.

Стук клавиш стих, Абдул вынул из каретки отпечатанный лист и кивнул мне: иди, мол, машинка свободна.

На столе шефа зазвонил телефон.

— Тебя, — сказал Яшар, подняв трубку. — Жена.

— Миша, — Ира говорила тихо, и я плотнее прижал трубку к уху, — у нас собрание переводчиков, я задержусь. Ты заскочишь за хлебом по дороге домой?

— Конечно, — сказал я. — Круглый брать или кирпич?

— Какой захочешь. Лишь бы свежий.

— Ирочка, — я так и не понял, почему задаю этот вопрос, — ты не знаешь, кто такая Лиля? Вспомнилось имя, вроде знакомое…

— Нет у нас таких знакомых, — уверенно сказала Ира. — А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Мелькнуло в памяти. За хлебом зайду, конечно. И ещё Женечку нужно на кружок.

— Она с Наргиз и её мамой пойдёт, они уже договорились.

— Замечательно, — пробормотал я и положил трубку.

Заметку в «Циркуляр» я сочинил быстро. Правда, над заключительным абзацем просидел до пяти. Ограничиться фактом обнаружения невидимой массы в восьми скоплениях галактик? Или дать кривую корреляции? Упомянуть, что пятая часть массы Вселенной может быть не видна? Шеф прав: слишком мало точек и слишком велики ошибки измерений.

Лиля. Откуда мне знакомо это имя?

Поговорю с Лёвой. Конечно, он приплетёт инкарнации, его любимая тема. Пунктик у человека: преподаёт марксистскую диалектику, а увлекается индуизмом, и ведь получается у него совмещать несовместимое. Он и Юнга в прошлом году откопал, издание двадцать шестого года. «Лиля? — скажет Лёва. — Это у тебя из подсознательного. Может, твоя жена в прежней жизни?» А я отвечу: «Ты же говорил, что в прежней я был адмиралом Нельсоном, и жену мою звали Эммой. Может, Лиля — из будущей инкарнации?»