Конец академии (СИ)

– А как называется и кто преподавала? – сумбурно озвучил я насущные вопросы, но Светлана меня поняла и быстро проговорила:

– Основы вооружения и военной техники, подполковница Калашова, Антонина Васильевна.

– Спасибо! – только успел произнести я, когда прозвучал новый гонг и дверь класса распахнулась, впуская внутрь новую преподавалу.

– Взвод встать, смир-нА!

– Вольно, – тут же произнесла подполковница, двигаясь мимо нас к преподаваловскому столу. Поджарая, с резкими но не неприятными чертами лица, она вызывала стойкое ощущение этакой настоящей вояки, не штабной, не кабинетной, проведшей большую часть службы в боях да походах. Вот только, мне показалось, или она была слегка какой-то уставшей, что-ли, а может с бодуна? Больно выражение на лице напоминало утреннюю борьбу с похмельем.

Внезапно зевнув, Калашова облокотилась о стол, молча выслушала доклад взводной, а затем, вдруг, как-то по свойски произнесла, с нотками удовлетворения и легкой какой-то даже мечтательности в голосе, – Эх девчонки, у меня вчера такой мужик был…

Обомлели, конечно все. Меня тут же расстреляли чередой взглядов, а затем, командира взвода, наклонившись вперед, тихонько произнесла, – Госпожа подполковница, у нас НОВЫЙ курсата, – дергая подбородком в мою сторону.

– Да ну? – произнесла Калашова, поворачиваясь ко мне, но завидев мою не женскую морду за партой, внезапно замолчала.

Нет, я конечно, вполне спокойно отнесся к тому, что уважаемая Антонина Васильевна кого-то там отлично поимела. В доблестной армейской официре я ни на секунду не сомневался, но, похоже, в местном этикете при мужчинах такое говорить было не принято, потому, что подполковница, забегав глазками, несколько раз гымкнула, потом кашлянула, а затем, так и не решив как прокомментировать уже сказанное, просто добавила, не глядя на меня, – В общем, вы тут сами позанимайтесь, а я, пожалуй, пойду посплю. – И немедленно унеслась из класса вон, оставляя всех в недоуменной тишине.

– И часто такое бывает? – негромко произнес я в пустоту перед собой.

– Ты про нее и мужика? – осторожно спросила соседка.

– Да нет, – буркнул я, – тоже мне событие, у меня, вон, тоже ночью баба была и что теперь? Нет, я про то, что вот так свалить с занятий, это вообще нормально?

– Э-э, нет… – ошарашенно протянула Вика, – не совсем. Погоди, а про бабу ты правду сказал?

– Ну да, – не счел нужным скрывать я.

– То есть, ты не девственник?

– Какой девственник?! – фыркнул я, и внезапно понял, что взгляд соседки из удивленного становится заинтересованным, после чего поинтересовался, – Виктория, а ты?

Глава 3

– Ну ты представляешь?! – кипятился я, расхаживая по квартире в халате на голое тело, – Каждое занятие вот это вот, Иванов сядьте, Иванов встаньте, голос – Иванов! Ну чисто собаку дрессируют. Я уж не говорю про все эти воинские приветствия…

– А что, там у вас их много? – отстраненно поинтересовалась Илана, сидя в кресле и разглядывая разворот какого-то журнала.

– Ты слушаешь вообще?! – возмутился я, – что там такого интересного, что ты не можешь обратить внимание на меня?

Подошел, заглядывая сбоку. Пару секунд повтыкав в развернутую на два листа картинку, встал, уперев руки в боки, осуждающее произнес, – Вот значит как, я тут распинаюсь, рассказываю, как меня там имели во всех позах, а она пулеметики разглядывает.

Вздохнув, Семенова отложила журнал в сторону, – Бедный, иди ко мне, пожалею.

С готовностью запрыгнув к той на коленки, я позволил погладить себя по голове. Посидев так минут пять, сам уже вздохнул и со словами, – Ну ладно, а теперь серьезно, – слез с Иланы и завалился на диван. Запахнув поплотнее халат, завел руки за голову и задумчиво произнес, – Нет, я понимаю, что это не педучилище, а военная академия, но сходу они меня, что-то в оборот взяли, загоняли, замуштровали, а я же во всей этой, как кому что говорить, что можно…

– Можно Пашку за ляжку, – тут же брякнула Семенова.

– …А что нельзя, не понимаю. – Закончил я свою мысль и с упреком во взгляде посмотрел на телохранительницу.

– Ну что, – развела руками та, – в армии слово “можно” не используют, говорят – “разрешите”.

– И ты туда же?

– Извини, Петя, но ты сейчас, считай, что в армии, поэтому начинай привыкать. Хотя, конечно, странно, что они вас так с ходу. Хотя ты же месяц пропустил, точно. Все вводные занятия похоже прошли, когда обучали всему этому уставному общению.

– И что делать? – спросил я, поворачиваясь набок.

– Учиться, – произнесла Илана, поднимаясь с кресла, – так и быть, просвещу тебя. Побуду твоим инструктором немного.

– А ты умеешь? Ты же не училась в Академии?

Девушка фыркнула, с легким превосходством посмотрела на меня сверху вниз, – Я служила в армии, а устав он везде един, хоть там, хоть в этой вашей академии.

– Ну тогда ладно, – успокоенно произнес я и улегшись удобнее, добавил, – хорошо, учи.

– Лёжа, что-ли?

– Ну да. А что?

– Курсата, Иванов! – без предисловий рявкнула вдруг та, подрывая меня с дивана одним только этим неожиданным рыком.

– Ты чего орешь? – поморщился я поковырявшись пальцем в заложившем от акустической волны ухе.