Конец Басмачества

Народы Средней Азии не имели своей национальной государственности. Они были административно разобщены. Часть узбеков, таджиков, туркмен являлась жителями Туркестанского края, другая — Бухарского эмирата, третья — Хивинского ханства.

Царское правительство сохраняло и культивировало разобщенность народов Средней Азии, стремилось законсервировать их темноту и невежество. Среди населения огромным влиянием пользовалось мусульманское духовенство. Передаваемые из поколения в поколение религиозные традиции и средневековые обычаи глубоко укоренились в массах. Женщины были низведены до положения рабынь, лишены всяких прав. Паранджа — черная накидка, полностью закрывавшая лицо, — вот символ положения женщины в те годы. Применительно к дореволюционному времени невозможно представить женщину-мусульманку без паранджи…

Обездоленные и угнетенные трудящиеся Средней Азии мечтали об освобождении. И когда пролетариат России, руководимый ленинской партией, поднялся на борьбу, освободительное движение народов Средней Азии влилось в единый могучий революционный поток.

Заря новой жизни

Двойной гнет — национальный и социальный — делал жизнь трудящихся Средней Азии невыносимой. В крае созревали предпосылки для развертывания революционной, освободительной борьбы. При этом борьба за национальное освобождение неразрывно переплеталась с борьбой за освобождение социальное.

Путь к национальному и социальному освобождению был только один. Это был путь социалистической революции под руководством рабочего класса России, его партии, партии коммунистов.

Русский же пролетариат мог осуществить свою историческую миссию, свергнуть господство царизма и буржуазии, только в союзе с русским трудовым крестьянством и многомиллионными массами угнетенных национальностей. В такой стране, как Россия, революция неизбежно должна была вовлечь в свою орбиту трудящихся всех национальностей. Без этого она не могла рассчитывать на успех.

Поэтому В. И. Ленин, готовя партию к решительному штурму капитализма, неустанно подчеркивал необходимость союза революционного пролетариата с порабощенными народами. «…Мы должны связать революционную борьбу за социализм с революционной программой в национальном вопросе» [5],— писал он в 1915 г.

Когда в феврале 1917 г. в России произошла буржуазно-демократическая революция и пали твердыни самодержавия, партия коммунистов призвала всех трудящихся к дальнейшей борьбе. Рабочие России, взяв по ленинскому призыву курс на социалистическую революцию, крепили союз с угнетенными народами окраин, которые начинали понимать, что у них один путь с русскими рабочими и крестьянами — путь борьбы и против русской империалистической буржуазии, и против «своей» контрреволюции.

Множество фактов свидетельствовало о растущем сплочении трудящихся различных национальностей всей страны, об их единстве, осененном красным знаменем. Этот процесс охватил и Среднюю Азию.

Вот отдельные примеры. Ташкент, 1 мая 1917 г. Трудящиеся отмечают свой праздник. По всему городу приостанавливается работа, закрываются торговые заведения, прекращается трамвайное движение. На улицы выходят демонстранты — русские рабочие. Но они не одиноки. Трудовой узбекский люд также вышел на первомайскую демонстрацию! И колонны сливаются, демонстранты вместе шествуют по городу, организуются совместные митинги, на которых выступают как русские, так и узбеки.

В казахском селении Мерке Аулие-Атинского уезда проходит революционный митинг. Один из присутствовавших на митинге рассказывает: «…Вдали показалась толпа мусульман… красные флаги со свободолюбивыми надписями несли впереди… Русское население пошло им навстречу, и, когда обе партии остановились, получилось до того трогательно, что слезы радости усиленно лились из многих глаз, с одной и другой стороны неслись свободолюбивые песни, а потом были провозглашены их (участников манифестации) желания с криком, ура“»[6].

Временное правительство — достойный преемник царизма — отказывало народам в равноправии. «Туземцам не следует предоставлять… полноту прав», — заявил Керенский бывшему генерал-губернатору Туркестана, известному карателю Куропаткину[7].

Народные массы видели выход лишь во все более активной борьбе против национально-колониального угнетения, за свободу и равенство.

На пути освободительного движения народов стояла национальная буржуазия. Буржуазные националисты стремились захватить руководство национальным движением. Они хотели обособления народов, как огня боялись установления единства «своих» трудящихся с русским пролетариатом. Мечтая об увековечении эксплуататорского строя, они ненавидели революцию. Эта ненависть вела их к фактическому блоку с великодержавной русской буржуазией, толкала на путь сговора с ней.