Конец детства. Земной свет (романы)

Можно и сходить, подумал Садлер, со все возраставшим раздражением читавший язвительную передовицу последнего номера «Тайм интерпланетари». Он выпустил журнал из рук, посмотрел, как тот с бредовой, нереальной медлительностью опускается на пол, встал и пошел следом за Уагнэлом к лифту. Проехав жилой уровень, уровни административный, энергетический и транспортный, они попали в смотровой купол. Тент, прикрывавший этот маленький – не более десяти метров в диаметре – пластиковый пузырек от прямых лучей солнца, был сейчас откинут; Уагнэл выключил внутреннее освещение… Словно повинуясь тому же нажиму кнопки, в небе вспыхнули бесчисленные звезды и растущая, в начале второй четверти Земля. Садлер бывал здесь неоднократно, он не знал лучшего средства против умственной усталости.

В четверти километра от них вздымался крупнейший телескоп, когда-либо построенный человеком. Садлеру было уже известно, что этот гигантский глаз не смотрит ни на одну из доступных глазу обычному звезд – да и вообще ни на одну из звезд нашей Галактики. Его невероятно острый взгляд устремлен к самым далеким пределам Вселенной, на расстояние в миллиарды световых лет.

Неожиданно титаническое сооружение начало поворачиваться к северу. Уагнэл негромко рассмеялся.

– Уйма людей будет рвать на себе волосики, – пояснил он. – Мы прервали программу исследований, чтобы направить главный калибр на Nova Draconis[6]. Посмотрим, видна она или нет.

Он начал всматриваться в небо, время от времени справляясь с набросанной на листке бумаги схемой. Садлер тоже глядел на север, но не замечал ровно ничего необычного – звезды и звезды, кто ж их разберет. Уагнэлу стоило большого труда навести его – пользуясь Большой Медведицей и Полярной звездой как ориентирами – на крошечную, низко висящую над северным горизонтом звездочку.

– Не слишком, конечно, впечатляет, – сказал секретарь директора, почувствовавший, по всей видимости, разочарование своего спутника. – Но ведь она продолжает расти. Если так пойдет и дальше, дня через два или три нам представится роскошное зрелище.

Каких два дня, подумал Садлер, земных или лунных? Каждый раз эта путаница – да добро бы только эта. Все здешние, часы имели двадцатичетырехчасовой циферблат и показывали время по Гринвичу. В этом было определенное удобство – посмотри на Землю, и ты уже достаточно точно знаешь время. Но вот смена лунных дня и ночи не имеют к показаниям часов ровно никакого отношения. В «полдень» (если считать по часам) солнце может быть абсолютно где угодно, как над горизонтом, так и ниже его.

Ну ладно, через пару дней и посмотрим; Садлер перевел взгляд на Обсерваторию. Направляясь сюда, он ожидал увидеть этакое скопление огромных куполов – совершенно при этом забывая, что на Луне нет ни дождя, ни ветра, а потому нет и необходимости укрывать приборы. И десятиметровый рефлектор и его меньший собрат стояли прямо в космическом вакууме, ничем не защищенные, и только их изнеженные хозяева отсиживались в укрытых глубоко под землей, наполненных теплым воздухом клетушках.

Идеальная, без единой зазубринки окружность горизонта. Обсерваторию построили в центре Платона, однако кривизна лунной поверхности не позволяла увидеть кольцо гор, опоясывающее кратер. Мрачный, унылый пейзаж; ни единого холмика, на котором мог бы задержаться глаз. Только пыльная равнина, взрытая кое-где ударами метеоритов – и загадочные творения рук человеческих, напряженно вглядывающиеся в небо, пытающиеся выведать секреты звезд.

Покидая купол, Садлер еще раз посмотрел на созвездие Дракона, однако не смог уже вспомнить, которая из тусклых приполярных звездочек – причина сегодняшнего астрономического переполоха.

– А вы не могли бы мне объяснить, – со всей возможной тактичностью спросил он Уагнэла, – что такого важного в этой звезде?

На лице секретаря появилось полное недоумение, смешавшееся с обидой, а затем – снисходительным пониманием.

– Звезды, – начал он, – чем-то похожи на людей. Спокойные и благонамеренные никогда не привлекают к себе особого внимания. Они тоже нам кое-что рассказывают – но гораздо больше можно узнать от тех, которые сорвались с привязи.

– А что – со звездами часто такое случается?

– Каждый год в нашей Галактике происходит около сотни взрывов – но все это обычные новые. В своем максимуме они ярче нашего Солнца примерно в сто тысяч раз. Сверхновые появляются гораздо реже, но зато они – явление воистину грандиозное. Мы все еще не знаем, почему так происходит, но сверхновая сияет в несколько миллиардов раз ярче Солнца. Некоторые из них превосходят светимостью все звезды нашей Галактики, вместе взятые.

Уагнэл помолчал, давая своему слушателю время проникнуться благоговением перед могуществом космических сил.