Конец детства. Земной свет (романы)

Поперек весьма аппетитной девицы, украшавшей обложку номера «Трипланет ньюс» за прошлый месяц, стоял жирный штамп «ИЗ ГОСТИНОЙ НЕ ВЫНОСИТЬ». «Это кто же ее так разукрасил? – подумал Садлер. – Я бы таким шутникам…» Его размышления прервал Уилер, буквально ворвавшийся в гостиную.

– Что там у тебя? – поинтересовался Садлер. – Нашел еще одну сверхновую? Или ищешь жилетку, куда поплакаться?

Не вызывало сомнений, что нужна именно жилетка, ровно так же было понятно, чья это будет жилетка. Садлер довольно быстро сошелся с Уилером и знал его теперь насквозь. Молодой астроном был одним из самых младших по должности сотрудников Обсерватории, но в то же время и самым из них примечательным. Едкое остроумие, полное отсутствие уважения к авторитетам, постоянная уверенность в собственной правоте и страсть поспорить по любому поводу – все эти качества ни в коей мере не позволяли ему поставить свою свечу в сокровенном месте[7]. Даже люди, относившиеся к Уилеру не очень одобрительно, соглашались, что он – блестящий ученый и скорее всего далеко пойдет. В данный момент этот многообещающий молодой человек не успел еще растранжирить кредит всеобщей любви, порожденной открытием сверхновой (успех сам по себе достаточный, чтобы обеспечить астроному пожизненную репутацию).

– Я ищу не жилетку, а Уагтэйла[8], – в кабинете его нет, а мне нужно написать кляузу.

– Секретарь Уагнэл, – укоризненно поправил Садлер, – пошел в сектор гидропоники полчаса назад. И да будет мне дозволено спросить, с каких это пор ты пишешь на кого-то кляузы? Раньше их писали на тебя.

Лицо Уилера расплылось в широкой улыбке хулиганистого мальчишки.

– К сожалению, ты прав. И я знаю, что тут нужно действовать по какому-то там определенному порядку, и вся такая мутота, но ведь дело действительно срочное. Какому-то придурку вздумалось сесть без разрешения, а в результате вся моя работа – псу под хвост.

Садлеру потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит Уилер. Затем он вспомнил, что эта часть Луны – запретная зона: любой корабль, желающий пролететь над северным полушарием, должен получить разрешение у Обсерватории. Попав в поле зрения огромных телескопов, слепящее пламя ионных двигателей может сорвать фотосъемку, а при случае – даже изуродовать нежные, сверхчувствительные приборы.

– Вдруг это несчастный случай? – предположил Садлер. – Твоих трудов, конечно же, жаль, но ведь этот корабль мог находиться в безвыходном положении.

Мысль оказалась для Уилера новой, он сразу стих, словно спрашивая – а что же тогда делать? Садлер уронил журнал на стол и поднялся.

– Может, обратиться к связистам? Уж они-то обязаны знать, что там стряслось. Ты не против, если и я прогуляюсь?

Он относился к подобным мелочам этикета с крайней щепетильностью и все время повторял себе: не забывай, что ты здесь посторонний, которого только терпят. И пусть людям кажется, будто они делают тебе одолжение, это полезно всегда и при любой обстановке.

Уилер с радостью ухватился за предложение. Центр связи представлял собой большое, безукоризненно чистое помещение самого верхнего, расположенного в каких-то метрах от поверхности, уровня Обсерватории. Здесь располагался автоматический телефонный коммутатор (фактически – центральная нервная система всего подземного поселка), а также приемники и передатчики, поддерживающие связь с Землей. Всем этим хозяйством распоряжался старший связист, вывесивший для острастки случайных посетителей табличку с крупной, издалека читаемой надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН».

– К нам это не относится, – небрежно бросил Уилер, открывая дверь. «ЭТО И К ТЕБЕ ОТНОСИТСЯ», – мгновенно возразила вторая, совсем уж огромными буквами выполненная надпись. – Ерунда это все, – без тени смущения добавил он в ответ на ухмылку Садлера. – Те места, куда и вправду нельзя входить, запирают, – но все-таки не стал прямо ломиться во вторую дверь, а осторожно постучал.

– Войдите, – откликнулся скучающий голос.

Старший связист, разбиравший по винтику рацию космического скафандра, был, очевидно, рад, что ему помешали. Он вызвал Землю и попросил главную диспетчерскую выяснить, чего это ради какой-то корабль залез в Море Дождей, не связавшись предварительно с Обсерваторией. В ожидании ответа Садлер прогулялся вдоль стоек с оборудованием.

Столько приборов – и все лишь для того, чтобы позволить людям разговаривать друг с другом да чтобы посылать изображение с Луны на Землю и обратно; странно, хотя, в общем-то, и понятно. Зная, как любят техники рассказывать о своей работе, кто бы и когда их ни спросил, Садлер задал несколько вопросов и постарался запомнить ответы. К счастью, обитатели Обсерватории давно уже перестали усматривать в его любопытстве какие-то задние мысли, попытку выяснить – а нельзя ли делать ту же работу при половинных расходах. Заезжего бухгалтера воспринимали просто как живого, заинтересованного слушателя, тем более что многие из его вопросов явно не имели никакого финансового значения.