Конец эфира

Сюжет напоминал постановочный: на экране показали всё в деталях – ссору супругов через окно, потом крупные планы лиц, восьмимесячный ребёнок, захлебывающийся в крике.

Полноценный художественный фильм, только очень короткий, – с озвучкой, закадровым текстом, мельчайшими подробностями в разных ракурсах и лирическими отступлениями.

Фокус в том, что жилые районы и помещения на Марсе были напичканы незаметными камерами слежения, фиксирующими каждое движение. Информация поступала сразу в главный обрабатывающий цех Министерства Цивидения, подвергалась компоновке и обработке специальными программами, озвучивалась и сразу пускалась в эфир.

На всё про всё уходило от силы минуты три-четыре. Поэтому таких историй в эфир шло немало.

Поножовщина в школе. В результате – все невредимы, то есть вылечены, довольны, уравновешены психотерапевтом.

Скоростное строительство новых марсианских жилых помещений.

Последние изобретения медиков – с прямыми включениями из операционных.

Технические новинки. Виртуальные животные – кошки и собаки – могут не просто выходить из экрана в комнатное пространство, но и производить на тело человека такое же влияние, как настоящие. Успокаивать, радовать, развлекать, понижать давление. Они не кусаются, не царапаются, не орут по ночам, их не надо выгуливать. Зато можно гладить, испытывая при этом такие же тактильные ощущения, как и погладив реальных животных. Кота или собаку можно запрограммировать на компьютере. Порода, внешность, характер – на усмотрение заказчика. На следующий день можно поменять. Или вообще удалить. Он не живой, ему всё равно.

Наравне с сериалами такие сюжеты привлекали внимание.

Создавали настроение, которое запрограммировано марсианскими властями.

Начинать день с просмотра информационной ленты входило в профессиональные обязанностью Анны.

Но в столь нежное, благодатное утро казалось невыносимо.

Она раздвинула шторы, нажав кнопку пульта. По своей излюбленной земной привычке, сохранившейся у неё на Марсе, подошла к окну.

За окном не было деревьев, травы, сугробов… Не было и дождя. На Марсе всё это невозможно.

Анне часто хотелось окунуться в сказку: подойти к окну и вдруг увидеть кроны дубов и тополей. Но кругом из поверхности Марса плавно вырастали стены невысоких жилых домов песчаного цвета, с разноцветными яркими крышами. Горели рекламные плакаты, мигали мониторы для оповещения срочной информацией, мелькали воздушные такси, развозившие людей на работу.

На стене дома напротив, в огромной плазме сменялись картинки из центра Москвы, лесов Сибири, гор Кавказа, южных морей…

«Чтобы не забылось», – подумала она.

На миг вдруг пришло ощущение запаха скошенной мокрой травы и дождя. Обман, иллюзия, галлюцинация – или необычайно острое воспоминание из прошлого?

Анна взглянула в марсианское небо. Нашла родную и теперь такую далёкую Землю. Она мерцала в бликах Солнца и Луны, медленно вращаясь своими пухлыми боками вокруг оси.

Там, на Земле, теперь просыпались, завтракали, уходили по своим делам отец, мама, сын.

Каждый день, используя все возможные на Марсе виды связи, Анна говорила с ними, всматривалась в слегка искажённые объективами лица, но…

Это была сублимация, которую, согласно договору, с готовностью предоставляло ей руководство.

В основном Анна разговаривала с Данилой. Она скучала по нему больше, чем по родителям. Сын был для неё целой вселенной. Она переживала, что не может уделить ему столько внимания, сколько получает ребёнок, постоянно живущий с родителями.

– Как ты, мальчик мой? – каждый раз спрашивала она его.

– Что ты переживаешь, мама? У меня всё хорошо.

– Что ты сейчас делаешь?

Подростковый возраст добавлял перца в и без того непростую ситуацию.

– Разговариваю с тобой, ты разве не видишь? – Потом, словно, опомнившись, говорил: – Мама, мамочка, я очень сильно тебя люблю. Я учусь. Хочу быть в школе первым. Я буду таким, как ты…

Анна приходила в себя, стараясь не замечать его резкости.

Безумной тоски она не испытывала.

Ей было некогда даже задуматься о депрессии.

Но ей не хватало физического ощущения близости родных. С каждым днём – всё больше. Обнять их хоть раз в неделю – значит много, много больше, чем говорить с ними каждый день через монитор.

Иногда ей чудилось, что сын где-то совсем рядом, стоит протянуть руку. Опять обман, иллюзия, галлюцинация.

Или просто мечта – как знать?!

Прожив три года на Марсе, Анна с удивлением заметила, какими яркими стали здесь её мысли и воспоминания о семье.

Теперь она часто думала: далёкие предки сыграли в её судьбе удивительную роль.

Прабабушка, Мария Михайловна, актриса немого кино. Как гласила семейная легенда, она первая удостоилась чести участвовать в опытах по передаче телевизионной картинки с помощью сигнала.

Мария Михайловна со смехом рассказывала об издержках грима того времени. При чёрно-белой картинке терялась из виду часть лица. Чтобы этого не происходило, губы красили чёрным или тёмно-зелёным цветом.

В конце жизни прабабушка записала свои воспоминания.