Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности

Назревающий парад суверенитетов в Европе, очевидно, приведёт к переформатированию того образования, которое мы сегодня знаем под вывеской Евросоюза. Как уже было сказано, европейская интеграция изначально предусматривала два проекта: первый из них назывался Европой народов, а второй был проектом, который лоббировали Соединенные Штаты Америки. Последний представлял из себя мондиалистский проект унификации Европы в единое гомогенное пространство. Главным итогом его реализации стало то, что после, по сути, стирания границ национальных государств Европы и унификации социального пространства европейцы лишились идентичности[32]. А это, как выясняется, и есть главное качество человека. Сегодня европеец не может сказать, кто он и какими признаками обладает. Это вызвало в свою очередь ответную реакцию со стороны большинства населения Европы, обычных граждан, которые теперь судорожно пытаются найти себя, восстановить хотя бы крупицы идентичности. И обращаясь к своим корням, они обнаруживают, что каждый из них — выходец из того или иного европейского народа. Именно в поисках этой идентичности европейцы стремятся подчеркнуть своё происхождение. А так как единственно доступной формой сохранения идентичности на сегодня в Европе остаётся политическое самоопределение, то возникает такое явление как парад суверенитетов, в основе которого лежит самоопределение по признаку принадлежности к тому или иному народу.

Если этот процесс продолжится, то нынешний Европейский союз действительно неизбежно придёт к распаду. А возникшие на его месте национальные государства, в составе которых обозначатся именно народы, сложатся в новое образование — в Европу народов, которая, возможно, уже не будет так безоговорочно подчинена своему заокеанскому хозяину — Соединенным Штатам Америки. Тенденцию движения в этом направлении мы и наблюдаем сегодня. Последствия распада будут, таким образом, скорее позитивными. Конечно, в краткосрочной перспективе это скажется на более-менее устоявшейся социально-экономической стабильности, которая сложилась за последние десятилетия. Но и она сегодня подорвана происходящим на наших глазах экономическим кризисом Европы (вызванным, в том числе, антироссийскими санкциями). Нынешняя экономическая модель так же имеет все шансы распасться в силу её слабой состоятельности, неспособности дать ответы на вызовы кризиса. В итоге на её месте сложится новая экономическая модель, и в долгосрочной перспективе европейские народы лишь обретут от такого процесса большие блага и большие бонусы, нежели имеют сегодня в нынешнем формате мондиалистской Европы, подчинённой США.

Но и у евроскептиков всё не так однозначно. С одной стороны они бросают вызов сложившейся модели Европейского союза, с другой — не предлагают однозначной, позитивной альтернативы. На сегодня у них нет консенсуса относительно того, какой должна быть Европа после распада Евросоюза. Не определена и позиция в отношении евро — сохранять его или же возвращаться к национальным валютам. Всё это делает их позицию несколько шаткой. Евроскептики побеждают, когда говорят о деструкции Евросоюза, но совершенно растеряны, когда речь заходит об альтернативных перспективах.